фестиваль концерт
В рамках фестиваля "Черешневый лес" в Большом зале консерватории выступил оркестр "Новая Россия" вместе со своим художественным руководителем и главным дирижером Юрием Башметом. В непростые отношения дирижера и оркестра вникал СЕРГЕЙ Ъ-ХОДНЕВ.
Юрий Башмет, у которого уже вошло в традицию устраивать на "Черешневом лесе" вечера премьер, на сей раз в качестве премьеры представил сочинение автора, имя которого не без труда сочетается со словом "премьера" — ни много ни мало Бетховена. Речь о так называемом нулевом концерте для фортепиано с оркестром. Строго говоря, этого концерта как такового в природе не существует. Есть, впрочем, рукопись сольной партии, надписанная вроде бы рукой Бетховена-юноши (создан концерт предположительно в 1784-м, то есть на пятнадцатом году жизни композитора). И есть реконструкция произведения в целом, которую еще в 1930-е выполнил швейцарский музыковед Вилли Хесс — ее результат, вне сомнения, крайне любопытен, но все-таки небезупречен по части того, что искусствоведы называли бы "провенансом".
Ее-то, эту реконструкцию, и исполнила "Новая Россия" вкупе с пианисткой Юлией Зильберквит. Несмотря на все обаяние моцартовской стилистики раннего Бетховена, с мальчишеской смелостью выписывающего садистские фортепианные пассажи, впечатления эта премьера оставляла самые противоречивые. Первая часть была испорчена незначительным оркестровым разнобоем и весьма значительными расхождениями между фортепиано и оркестром. Юлия Зильберквит, взявшая самый стремительный темп, играла мастеровито, но с глянцевой гладкостью, почти без акцентов, подавая звук неразборчиво и неотчетливо, и в оркестр не вслушивалась. Вслушиваться, впрочем, было и не во что — "Новая Россия" как будто и не замечала фортепианного соло, и оркестровые tutti мало того что не всегда совпадали с ритмом сольной партии, но и напрочь ее заглушали. Более или менее "вправленными" все эти вывихи предстали лишь во второй части, сыгранной, вопреки обозначению "larghetto", в пугающе заунывном, еле живом темпе.
Последовавший Концерт для альта с оркестром Белы Бартока, как и следовало ожидать, все зрительское внимание сконцентрировал на фигуре солировавшего Юрия Башмета. Это была обычная альтовая феерия: избыток драмы, полная раскованность, обильный и калейдоскопически разнообразный звук — словом, все то, за что нашего главного альтиста ценят и любят. Приятной неожиданностью было другое. Оркестр, нисколько не выпячивавший своей роли, тем не менее звучал в этом концерте на удивление стройно и корректно. Дирижирование Евгения Бушкова (заместителя Юрия Башмета по руководству "Новой Россией") производило вполне приятное впечатление, и было видно, что ассистент главного дирижера, не хватая звезд с неба, оркестром владеет неплохо.
В "Патетической" симфонии Чайковского, сыгранной во втором отделении, дирижировал снова Юрий Башмет. Было очевидно, что партитуру он чувствует хорошо, но довести это чувство до оркестра в виде четкого, всеобъемлющего и выверенного контроля ему, по всей видимости, трудно. Последовательное вступление инструментов внушало в основном тревогу, а то и недоумение: крайне неуверенное согласие низких струнных и низких духовых, неаккуратные альты, крикливые скрипки. После легкомысленно, но довольно ладно сыгранной второй части обозначилась главная специфика "Патетической" "от Башмета": обезоруживающая резкость эмоций и заразительная прямота, почти помимо воли отвлекающие от технических несовершенств оркестровой игры. Динамизм Башмета-дирижера, изнурительно и не напоказ "выкладывавшегося" на этой симфонии, все-таки смог увлечь и музыкантов "Новой России", которые последние части "Патетической" исполнили очень ярко и убедительно.
Этой яркости недоставало чистоты и, может быть, вкуса, но на эмоциональной убедительности и какой-то подспудной, интуитивной — очень уж неожиданно появилась — силе и вескости оркестровых фраз в последней части она выехала. Во всяком случае, зал был под таким впечатлением, что несравненный восторг публики "Черешневого леса" смотрелся хотя бы наполовину оправданным. Пускай та же публика с удручающим постоянством навлекала на себя банальнейшие нарекания: аплодисменты чуть ли не с криками "браво" между частями симфонии и мобильные телефоны, неожиданно поведшие себя с самым изощренным коварством: чинно промолчав весь концерт, они согласно вступили в финале "Патетической", перепачкав замирающую скорбь последних нот симфонии.