Как художник прошел путь от полулегальных рисунков к контрактам с мировыми брендами, выяснила Натела Поцхверия.
Кинетический художник Фелипе Пантоне
Фото: Zenith
Кинетический художник Фелипе Пантоне
Фото: Zenith
—Что было переломным моментом в вашей карьере?
—Я буду честен, если скажу, что резкого поворота в моей жизни не было. С того дня, как меня позвали расписать бар, я соглашался на любые предложения такого рода. Известным в мире граффити и стрит-арта я стал, наверное, в 2010-м. Меня начали приглашать в разные города для создания муралов. Потом открыл студию, моими работами заинтересовались галереи, стали приглашать бренды. Я не проснулся знаменитым, мне пришлось много работать. Чем и продолжаю заниматься.
—Вы несколько раз бывали в России. Что скажете о нашем стрит-арте?
—У вас очень творческие люди. Между посещениями прошло несколько лет, и я заметил, как быстро у вас все развивается. Первый раз я приехал на какой-то граффити-фестиваль, не помню даже, в каком году это было. Потом меня позвали участвовать в большом арт-проекте и расписывать фасад торгового центра вместе с 11 другими художниками. Еще я сделал для них скульптуру. Она долго украшала интерьер. Невероятно, что в России большой бизнес готов инвестировать в уличное искусство.
—Как и в Швейцарии. Когда-то вы занимались полулегальным искусством, а сейчас к стрит-арту обратились люксовые бренды. Вас это не смущает?
—Об этом много говорят и журналисты, и сами художники. И на этот вопрос нет единого ответа, все на совести художника. Я не усматриваю в этом противоречия. Во-первых, я давно перестал быть просто хулиганом, который рисовал на стенах, во-вторых, мое искусство технически сложное, его непросто создавать, нужно много работать над каждым квадратным сантиметром, соблюдая все инструкции максимально точно. Потому наше партнерство с Zenith логично: бренд делает сложные и сверхточные механизмы, я создаю сверхточные узоры. Все сходится. Мы же не просто покрасили часы, это был многоступенчатый, кропотливый, монотонный процесс. Не все получилось сразу, но результат впечатлил. Когда-то за мое имя на чужой собственности меня могли оштрафовать, а теперь люди готовы платить мне за это. Забавно.
—Как вы считаете, почему в мире, где сформировалось клиповое мышление и все ожидают чего-то искрометного, такие сложные процессы, как создание часов, по-прежнему вызывают интерес?
—Часы — важное украшение для мужчин, почти единственное. Поэтому мы продолжаем их покупать, хранить, ценить. И дело тут не в индикации времени, а в том, что часовые механизмы — это невероятные изобретения. Как и электропоезда, концепт-кары, любые другие сложные машины — все это всегда будет вызывать восторг и восхищение.
—Весь прошлый год вы посвятили механизмам: искали цветовое решение часов Zenith, работали над концепцией суперкара The Stranger, дизайном карбонового аэроплана Intr3pid. Вас с детства интересовали механизмы?
(Фелипе поворачивает экран своего телефона — и я вижу поле, посреди которого стоит красивый спортивный автомобиль.)—Да, и любовь никуда не делась, как видите. Сейчас закончу говорить с вами и буду тестировать эту красавицу. Моторы, кузов — я всегда их рисовал и хотел приложить руку к их созданию. Высокие технологии, на мой взгляд, пик человеческого развития, потому они меня поражают и вдохновляют.
—У вас художественное образование. Не думали получить инженерную степень?
—Честно говоря, не вижу в этом необходимости, ведь в моей студии работают не только художники, но и инженеры. Если мы решим строить дом, я приглашу архитектора. Я скорее толковый самоучка, и моих знаний достаточно, чтобы управлять командой профессионалов.
—Вы как-то в интервью пошутили, что академическое образование мешает вам создавать нечто новое. Но все же ваше образование как-то вам пригодилось?
—Пожалуй, да. Я могу маслом нарисовать ваш портрет, слепить скульптуру из глины. Я отлично понимаю все про сочетание цветов, игру света и тени. Но, наверное, наибольшую пользу мне принесли уроки по истории искусства. Узнал о Карлосе Крус-Диасе, Викторе Вазарели и других.
—Люди любят повторять: время — главная ценность. А что самое ценное для вас?
—Время ценно, конечно. Хочется преуспеть, быть продуктивным. Но время — это же просто восприятие, перцепция. Нечто субъективное. Для меня ценна свобода самовыражения в моем искусстве.
—Искусство тоже субъективно. Даже если не брать в расчет скрытые смыслы, цвета в ваших работах люди воспринимают по-разному. Вы думали об этом?
—Так глубоко я не копал, но мы проводили эксперимент, и я знаю, как люди с дальтонизмом, например, воспринимают мои работы. И когда-нибудь я обязательно сделаю для них что-то особенное.
—Весь мир ждет вашей совместной коллекции с компанией Pantone. Вы делали какие-то шаги в этом направлении?
—Мы подписаны друг на друга в инстаграме. Пока это все, что было предпринято с обеих сторон.