Государственный Эрмитаж представляет выставку "Венеция и венецианская жизнь в гравюре XVIII века". 90 офортов рассказывают о Венеции несравненной архитектуры, буйных карнавалов, кулачных боев, причудливых масок и вездесущей воды. Однако все эти вроде бы расхожие венецианские клише переданы здесь лишь двумя красками — черной и белой. О нецветной Венеции — КИРА Ъ-ДОЛИНИНА.
"Венецию можно сравнить только с Венецией же",— писал Гете. "Сложилось так, что Венеция есть возлюбленная глаза",— признавал сопротивление Венеции словам Бродский. Эрмитажная выставка готова стать иллюстрацией к каждому (и тысячам других) утверждений, посвященных сущности Венеции. Для того чтобы издалека понять, как устроены Париж или Лондон, нужны живопись и литература, кино и путеводители. Для того чтобы понять, как выглядит Венеция, достаточно одной картины Каналетто. Или гравюры с видом площади Сан-Марко. Ведь взгляд художника на Венецию есть взгляд бесконечно влюбленного в нее человека. Влюбленность эта заразна — ею давно и безнадежно больна вся Европа.
Собственно, историю этой любви и рассказывает новая выставка. Любовь, которая в XVII-XVIII веках распространилась далеко за пределы самой Венеции и требовала бесконечного числа памятных даров и любовных писем. Гравюра, искусство тонкое, страстное, но способное к размножению в невиданных прежде масштабах, подходила под эту роль как нельзя лучше. В случае с Венецией справедливо будет говорить о некоей "графической энциклопедии" — настолько пристально, дотошно и многообразно были зафиксированы в это время венецианская архитектура, быт и празднества города дожей. Лука Карлеварис, автор одной из первых венецианских графических "сюит" ("Здания и виды Венеции", 1703), свою цель прекрасно осознавал: его офорты призваны были "распространить знания о венецианских достопримечательностях в самых разных странах". Появившиеся вскоре офорты Мариески, серия офортов "Urbis Venetiarum", выполненных Визентини с полотен Каналетто, серия "Театр Венеции" Ловиза, собственноручные офорты Каналетто — вот далеко не полный список "графической" Венеции. Спрос в полной мере определял предложение — помимо роскошных гравюр знаменитых мастеров в Европе в это время появляются многочисленные путеводители, снабженные гравированными иллюстрациями. В общем, у Уильяма Бекфорда были все основания писать в своих "Письмах из Италии, Испании и Португалии": "Бесчисленные рисунки и гравюры сделали облик зданий знакомым и привычным еще задолго до ее посещения".
Людям ХХI века, избалованным почти уже безнравственно идеальной цветопередачей наших каталогов, журналов и путеводителей, не представить уже, какой видели Венецию наши предки. Венеция голубых небес и вод — вот клише современного мира. Хотя именно благодаря этому клише таким открытием может стать Венеция черно-белой графики. Строгая, геометрически совершенная как в архитектурных деталях, так и в хитросплетениях человеческих построений, ироничная, но не крикливая, брутальная, но не пошлая, театральная, но скорее драматическая, чем комедийная. Зеркало, конечно, немного кривое, но чрезвычайно соблазнительное. Как соблазнительной во все времена была сама Венеция. Ведь даже после того, как в 1797 году Наполеон навсегда лишил ее хваленой независимости, Венеция как миф европейской культуры осталась все той же "империей" дожей — гордой, нахальной, тщеславной и кокетливой, какой была в дни своего расцвета "сиятельнейшая" Венецианская республика.