премьера театр
В Театре Вахтангова состоялась премьера спектакля "Калигула" по одноименной пьесе Альбера Камю. В постановке молодого режиссера Павла Сафонова главную роль императора-садиста сыграл актер Владимир Епифанцев, к которому уже прилип ярлык enfant terrible нашего театра. МАРИНУ Ъ-ШИМАДИНУ его Калигула не ужаснул.
Калигула — вторая постановка Павла Сафонова на профессиональной сцене. Первой была чеховская "Чайка", где выпускник Щукинского училища собрал всех звезд Вахтанговского театра: Людмилу Максакову, Сергея Маковецкого, Юрия Яковлева, Вячеслава Шалевича, которые в результате и вывезли на себе этот не явивший миру новых форм спектакль. Там же впервые в новой для себя роли вменяемого драматического артиста выступил режиссер Владимир Епифанцев, известный своими дикими спектаклями-триллерами, посвященными исключительно темам смерти, насилия и жестокости.
В свою новую постановку Павел Сафонов не пригласил никого из той звездной команды. Да и нечего было бы делать прирожденным вахтанговцам в этой мрачной экзистенциальной пьесе, рассчитанной исключительно на протагониста, сильную и неординарную личность (молодой актер любительского театра Альбер Камю предназначал эту роль для себя). Зато вечно хмурый волк-одиночка Владимир Епифанцев, казалось бы, должен просто купаться в этом материале. Полубезумный бунтарь, пытающийся с помощью небывалой жестокости и отрицания общечеловеческих ценностей разрушить существующий миропорядок. Мир, состоящий из страха и насилия. Яростный порыв к просветлению через страдания. Судя по собственным спектаклям господина Епифанцева, все это должно быть ему близко. И именно Альбер Камю мог помочь артисту-радикалу наполнить свои сумбурные брутальные экзерсисы каким-то смыслом и направить его витальную энергию в русло классической театральной традиции.
В какой-то мере так и произошло. Владимир Епифанцев на большой драматической сцене остепенился, не стал кричать, рычать и пугать зрителей, как он это обычно делает в своих спектаклях, и отказался от соблазна сделать Калигулу инфернальным чудовищем, маньяком-садистом и исчадием ада. Но что сыграть вместо этого, похоже, так и не придумал.
Павел Сафонов, оказавшись один на один с пьесой без опытных актеров, и вовсе растерялся. Режиссер начал спектакль как мистический триллер: главный герой выполз на сцену из большого аквариума и стал в страшных корчах раздирать на себе какие-то зеленые, похожие на водоросли лохмотья. Но, освободившись от пут и надев на себя белое женское платье (вероятно, умершей сестры и любовницы Друзиллы) и черный цилиндр, Калигула--Епифанцев стал похож на простого фигляра и уже не расставался с полюбившимся ему образом до конца спектакля. Капризные нотки в голосе, преувеличенно театральные жесты, эффектные трюки — актер с режиссером будто бы испугались героя Камю, его сверхчеловеческой, безумной страсти и решили спрятаться за нехитрыми приемами нынешнего постмодернистского театра.
Но при этом и по пути иронии они тоже не пошли до конца. Актеры то вдруг выглянут из-за масок и сделают вид, что они ведут серьезный разговор на философские темы, то через пять минут снова начинают паясничать и развлекать зрителя всякими штуками: пантомимами, броскими костюмами или сценическими эффектами вроде рушащейся каменной стены (последний раз точно такая же рушилась в "Сатириконе" в спектакле "Макбетт".
Среди актеров, играющих подданных Калигулы, нет никого, кто мог бы стать главному герою достойным соперником. Даже хитрый и умный Херея в исполнении слишком молодого для этой роли актера Олега Лопухова сведен до уровня статиста. Так что Владимиру Епифанцеву остается только царить на сцене в прямом и переносном смысле слова и любоваться собою. Что он и делает. Лучшими в спектакле оказались те сцены, в которых Владимир Епифанцев демонстрирует свою отличную форму, не задумываясь о необходимости произносить текст,— например, танец Калигулы или финальное избиение императора (хореограф Альберт Альберт). Актер не забывает поминутно расправлять свою мощную обнаженную грудь, пытаясь придать спектаклю пряный привкус эротики. Впрочем, до Малкольма Макдауэлла, эпатировавшего публику в одноименном скандальном фильме Тинто Брасса, господин Епифанцев недотянул. Максимум, что позволил себе на сцене тиран и сластолюбец Калигула,— пощекотать языком полуголое плечико жены одного из своих подданных и, легко перекинув девушку через плечо, утащить ее за кулисы. Потом она вместе с умершей Друзиллой будет порхать вокруг Калигулы босая и в белом платье, как ангелок, и шипящей кошкой бросаться на его врагов — привет романтическому метафорическому театру.
В результате получилась не трагедия и не комедия, не романтическая история, не политический памфлет и даже не порнография. Просто скучное, полное длинных, занудных монологов зрелище. Не считая, конечно, эффектного образа императора-культуриста.