"Mauboussin придет в Москву последним"

марка / позиция

Генеральный директор Mauboussin Алан Немарк — человек смелый и бескомпромиссный. Господин Немарк рассказал корреспонденту "Стиля" ЕКАТЕРИНЕ ИСТОМИНОЙ о своих взглядах на ювелирный бизнес и ювелирное искусство.

— Трудно быть независимой маркой?

— Я считаю, что для творческого процесса нужно быть независимым. Что делают с марками крупные финансовые группы? Они заставляют ювелиров изобретать продаваемый товар, а не дизайн! Марки, состоящие в группах, не могут себе позволить сделать какое-нибудь сумасшедшее кольцо, потому что их директора им тут же укажут: "Это непродаваемо, мы это не будем запускать". Никто не будет ждать раскрутки этого кольца в качестве имиджевого продукта. Никто не будет любоваться на него три года в надежде, что кто-нибудь купит его. В большом бизнесе люди делают деньги, а не украшения. Там считают, что инвестиции должны быть незамедлительно оправданы продажами.

— Зато финансовые директора подставят плечо в трудную минуту.

— Как же вы заблуждаетесь! Бизнесмены никогда не допустят этой трудной минуты, потому что они только деньги считают день и ночь. И каждое украшение еще тысячу раз обсудят, рассмотрят, согласуют, прежде чем поставить свою печать. Это настоящая диктатура инвестиций!

— Кроме фотографии Марлен Дитрих, я не видела в бутике ни одного снимка модели, актрисы, певицы. У Mauboussin нет рекламного лица?

— Mauboussin это и не нужно. А вот вы на кого хотите быть похожи? На Джулию Робертс, на Клаудию Шиффер, на Софи Марсо? Или вы хотите быть похожей на саму себя? Я выступаю против рекламных кампаний с участием известных дам. Нельзя подменять чьим-то лицом работу ювелира. Женщина, которая ориентируется на рекламные имиджи, поступает неправильно. Она не думает, что другая женщина тоже покупается на тот же самый имидж и выбирает то же кольцо.

— Так вы откроете монобрэндовый бутик в Москве?

— Да, в следующем году. Я часто бываю в России — и в Москве, и в Санкт-Петербурге, я знаю, что у вас уже представлены все известные ювелирные и часовые марки. Многие украшения и часы продаются в мультибрэндах. Многие уже имеют собственный бутик, и даже не один.

— А Mauboussin не торопится по принципиальным соображениям?

— Мы хотим прийти позже всех, это наша сознательная позиция, чтобы вы не подумали, что мы здесь, на площади Вандом, сошли с ума в своей независимости и не видим ничего дальше собственного носа. Мы все прекрасно видим. Дело в том, что для Mauboussin нужны особенные женщины, особенные клиентки. А таких женщин в России пока мало.

— Кто же они, эти редкие птицы?

— Это женщина, которая способна быть для своего мужчины и другом, и любовницей, и советчиком, и компаньоном. То есть это не любовница-содержанка, но и не жена-домохозяйка. Эта женщина — и друг, и любовница. Этот момент очень важен. Эта женщина независима и энергична, но при этом не феминистка. Она любима и умеет любить. Эта женщина состоятельна, но свое состояние она заработала, не кувыркаясь в постели, а своим собственным делом. Но это и не буржуазка, которая одевается по буржуазному стандарту: шаг вправо, шаг влево, и вот уже она отклонилась от буржуазного канона, караул!

— Вы и правда считаете, что таких женщин в России нет?

— Их очень мало. Вы посмотрите, какую одежду и обувь носят женщины в Москве! Это либо клубно-бальный гламур для любовниц, либо концептуальная одежда для интеллектуалок — Йодзи Ямамото, бельгийцы и прочие вещи, похожие на мешок из-под картошки. Первые с высоты позолоченных шпилек говорят: "Ах, боже, как я сексапильна! Все меня хотят!" А те, кто носит Йодзи Ямамото, кричат: "Я горжусь своей головой!"

— И сколько времени вы отводите на то, чтобы появилось поколение женщин Mauboussin?

— Пять лет. За это время все уляжется, утрясется, все встанет на свои места. Женщины в России за это время поймут, что нужно выбирать вещи свободно, без давления канонов, стандартов и модной прессы. Они научатся сами покупать себе настоящие большие украшения. И у них будут для этого личные свободные деньги. И тогда наступит время Mauboussin.