Екатеринбургский театр оперы и балета, ныне зовущийся «Урал Опера Балет», показал российскую премьеру знаменитой оперы Кайи Саариахо «Любовь издалека» («L’Amour de loin», 2000). Оперу исполняют в полусценической версии (режиссер Ярославия Калесидис), которая, впрочем, вполне достаточна для того, чтобы оценить большой хит современного оперного репертуара по достоинству, считает Сергей Ходнев.
В трубадуре Жофре Рюделе (Алексей Семенищев, слева) вызвали дистанционную любовь рассказы Пилигрима (Наталья Буклага)
Фото: Ольга Керелюк
В трубадуре Жофре Рюделе (Алексей Семенищев, слева) вызвали дистанционную любовь рассказы Пилигрима (Наталья Буклага)
Фото: Ольга Керелюк
Не верьте тем, кто говорит, будто современные оперы всегда однодневки: громкая премьера, а потом — бух в Лету. Есть прекрасные исключения, и к числу самых убедительных принадлежит «Любовь издалека». Оперу, которую финский композитор Кайя Саариахо написала по заказу Жерара Мортье, в 2000 году поставил в Зальцбурге Питер Селларс. Практически сразу за «Любовь издалека» стали браться другие театры в Европе и за океаном — отечественным опероманам наверняка известен хотя бы тот спектакль, который по опере Саариахо поставил в Metropolitan Робер Лепаж: эту сценическую версию показывали в наших кинотеатрах не так давно.
Однако киноэкраном все и ограничивалось: ни один из российских театров, включая столичные, за эти двадцать лет так и не подступился к «Любви издалека». Пока этого не сделал «Урал Опера Балет». В Екатеринбурге успешно и, что по нашим условиям едва ли не самое главное, планомерно продолжают ставить узловые вещи конца прошлого века и начала нашего, которые нигде больше в России не увидишь. И опера Саариахо превосходно вписывается в этот премьерный ряд, в котором есть еще, в частности, «Сатьяграха» Филипа Гласса и «Три сестры» Петера Этвеша.
Как устроен сам феномен успешной современной оперы, чем она должна для этого располагать? Желательно, конечно, чтобы она привлекала слушателя уже сюжетом, у которого могут быть вполне классические литературные коннотации. И «Любовь издалека» тут в выигрыше изначально. Сюжетной основой ей служит легендарная, славная в веках история аквитанского трубадура XII столетия Жофре Рюделя, который полюбил Годерну, графиню ливанского Триполи, ни разу ее не видя — исключительно со слов пилигримов, хваливших ее красоту и благородство. Жофре, повествует легенда, воспевал Даму издалека, а затем, во время Второго крестового похода, решился отправиться в Заморье, чтобы увидеть ее воочию, но в дороге тяжело заболел и умер на руках безутешной графини. Хорошо, когда подобный сюжет изложен в качественном либретто,— опера Саариахо и это условие соблюла: стройное и ясное франкофонное либретто написал Амин Маалуф, известный французский писатель с ливанскими корнями.
В теории не помешает для массовой успешности нового произведения затеять особо пышную постановку. Екатеринбургская версия молодого режиссера Ярославии Калесидис не такова; театр, учитывая эпидемические обстоятельства, вообще задумывал ее как семи-стейдж. И тем не менее эта «Любовь издалека» смотрится вполне полноценным спектаклем — самой природе этого произведения обильное сценическое мельтешение не очень и подходит. Так что, в сущности, вполне довольно и несложно разведенных хоровых мизансцен, и тактичных режиссерских придумок: Жофре выведен скромным мастером, собирающим на своем верстаке лютни; Клеманс (так зовется в опере графиня Годерна) — величавой Прекрасной Дамой, чью добродетель охраняют вооруженные остроконечными щитами фрейлины-хористки. Пилигрима — посредника между парой героев, который и пробудил в Жофре его любовь,— сделали, не обинуясь, женщиной, раз уж партия написана для меццо: получилась не то муза, не то Надежда из монтевердиевского «Орфея».
И есть, конечно, исполнители: екатеринбургский пример лишний раз показывает, насколько именно они в такой ситуации важны и ценны. Нескончаемую цепь речитативов так легко «засушить», но здесь они звучат неформальной, полнокровной вокальной музыкой. Драматической отдачи больше у сопрано Анны Перхуровой (Клеманс), тонкости — у Натальи Буклаги (Пилигрим); не всегда ровно звучала партия у баритона Алексея Семенищева (Жофре), однако ближе к финалу было очевидно, что непривычную стилистику ансамбль не просто одолел, но одолел с толком. Как и оркестр под управлением Константина Чудовского, хотя последний в екатеринбургской эпопее по освоению прихотливого современного материала новичок (тех же «Трех сестер» и «Сатьяграху» выпускал дирижер Оливер фон Дохнаньи) и иногда это слышно.
Прямодушно и без банальностей говорить в начале третьего тысячелетия об идеале, куртуазной любви, трагической невстрече возвышенной мечты и яви — задача для современной оперы, казалось бы, не самая очевидная, но, ей-ей, осуществимая и осуществленная. Ни в каком пассеизме или, еще чего, стилизаторстве партитуру Саариахо не упрекнешь, и все же это тягучее статично-разреженное марево упрямо заставляет вспомнить «раненое море» вагнеровского «Тристана» и «Пеллеаса» Дебюсси. А местами мелькнут аккуратные намеки вовсе даже на средневековый песенный язык — и выглядят предельно естественными.
В сонете 1917 года, упоминая «канцоны, которые слагал Рюдель», Гумилев писал: «Любовь одна / в тринадцатом столетии, как в этом». Екатеринбургская премьера «Любви издалека» поучительно напоминает, что опера — хорошая опера — в сущности, тоже одна что в XVII веке, что в XXI. И тоже «печальней смерти и пьяней вина».