Музеи традиционно считаются консервативными учреждениями, методы работы которых отработаны десятилетиями, однако цифровизация вносит в их деятельность свои коррективы. В «коронавирусном» 2020 году переход на современные технологии пришлось ускорить, что в итоге дало возможность привлечь новую аудиторию как онлайн, так и на выставки привычного формата, рассказал «Review. Челябинская область» директор Государственного исторического музея Южного Урала Владимир Богдановский.
Review: Владимир Иванович, для учреждений культуры прошлый год был довольно сложным? Как повлияла пандемия на работу музея?
Владимир Богдановский: С одной стороны, многое в музее может и должно оставаться неизменным — есть постоянная экспозиция, долгосрочные планы. То есть основа нашей работы осталась той же. Но подход к организации мероприятий, а тем более к их продвижению, сильно изменился в период пандемии. У нас и раньше были планы увеличивать количество онлайн-проектов, но мы планировали делать это постепенно, а события 2020 года заставили перейти на этот формат максимально быстро. Мы перестроились за месяц, начали создавать самые разные программы, чтобы они были доступны, понятны, легко воспринимались как можно большим количеством людей. Нам удалось так быстро освоить это направление в том числе потому, что музей был закрыт, были свободны все сотрудники — в результате в создание и продвижение онлайн-проектов включились не только те, кто раньше этим занимался, но и другие. Заодно решили, пока есть такая удобная возможность, оцифровать фонды, что пригодится потом в долгосрочной перспективе. В итоге за короткое время все наши творческие сотрудники научились выполнять работу операторов, монтажеров, звукорежиссеров, музей выпускал большое количество различных программ, включая мультфильмы, которые были очень востребованы, судя по просмотрам.
На период ограничений как раз пришелся юбилей Победы. К нему у нас была готова огромная выставка, и показать ее так, как планировали, мы не могли. Но наш коллектив приложил все усилия, чтобы люди ее увидели. Более 20 тысяч просмотров набрал наш документальный исторический фильм про танкистов-добровольцев, хотя раньше мы таких цифр не видели, было 100–150 просмотров. Плюс использовали введенное тогда послабление, когда людям разрешили посещать парки и скверы. Мы свою территорию использовали как парк, у нас появилась своя Красная площадь, где стояли пушки, мотоциклы военного времени, проводились посвященные Дню Победы мероприятия. Также мы провели тогда Кубок мира по художественной фотографии, получилось очень достойно, несмотря на ограничения. Из-за закрытых границ не смогли присутствовать гости из-за рубежа, но мы пригласили специалистов из России. Вообще на улице у нас тогда было много мероприятий, самых разных — у нас выступали танцевальные школы, которым тоже ничего нельзя было делать у себя в залах, проводились тренировки спортсменов, занятия йогой.
За время действия ограничений количество наших подписчиков в социальных сетях увеличилось в разы, мы научились размещать свои программы на всех площадках. Были волонтеры, которые помогали нам с рекламой в интернете. Мы даже снимали небольшие игровые фильмы, которые, хотя и были довольно дилетантскими, оказались больше востребованными, чем серьезные профессионально сделанные документальные работы. Видимо, потому что был виден энтузиазм, с которым это делалось. Полученные навыки помогают нам до сих пор, а главное, те люди, которые смотрели наши программы из дома в период ограничений, сейчас приходят в музей.
R.: Как пандемия отразилась на финансовом положении музея?
В.Б.: Поскольку в 2020 году музей, несмотря на ограничения, не отменил ни одного мероприятия, он не потерял в финансировании ровным счетом ничего. Мало того, музей выполнил госзадание по посещаемости и по доходам целиком, хотя залы были закрыты некоторое время. Госзадание по организации удаленного доступа населения к фондам было выполнено на 1000%. Именно это помогло не провалиться по плановым сборам, обеспечив приток посетителей при смягчении режима. По финансовым итогам года музей хорошо выглядел на фоне 2019-го, когда число посетителей было рекордным, соответственно, высокими доходы от продажи билетов.
R.: Сейчас, когда большая часть ограничений снята, их последствия ощущаются?
В.Б.: Я считаю, в итоге это пошло нам на пользу. Когда мы оттолкнули этот корабль от берега, его было уже не остановить. Через пандемию сотрудники на свою работу посмотрели по-другому. Она научила нас не откладывать на круглые даты то, что можно сделать раньше. Вдруг будет третья волна и новые ограничения или кто-то заболеет. Уже на этот год запланирован ряд мероприятий, которые мы до коронавируса собирались провести позже. Даже я, несмотря на большое количество ежедневной рутинной работы, когда появляется немного свободного времени, стараюсь занять эти промежутки личным творчеством, новыми проектами.
На эту осень мы запланировали очень масштабный проект, посвященный императору Александру I. Будет выставка из Музея Московского кремля, но ведь на самом деле и нам есть, что рассказать. И я решил сделать выставку, посвященную путешествию императора в 1823 году по Уралу. Мы планируем проследовать от Оренбурга до Перми, запечатлеть то, что есть, найти сохранившиеся документы. Фотографий тогда не было, но была графика, живопись. Планируется совместная работа с музеями Оренбурга, Уфы, Екатеринбурга. Кроме того, мы договорились о выставке со Златоустовской оружейной фабрикой, основание которой инициировал Александр I. Кроме того, он был в Сатке, Миассе, это мы тоже все покажем. Эти планы можно было отложить на 2023 год, на 200-летие тех событий, но решили, что надо делать сейчас. Поторопились и с объемным проектом, посвященным голоду на Южном Урале, который также был запланирован к нашему юбилею (музей будет отмечать 100-летие в 2023 году.— “Review. Челябинская область”). Сейчас проходит выставка художника Игнатия Вандышева, ее тоже планировали на другое время, а сделали сейчас, и она очень востребована.
R.: А на юбилейный год что-нибудь оставите?
В.Б.: Конечно, на этот счет я не переживаю, нам всегда есть, что показать. Еще несколько лет назад мы не планировали и даже не думали, что сможем реализовать все те проекты, которые за это время представили. Мы шли к этому поэтапно, хорошо делали свою работу, и на сегодняшнем этапе у нас уже нет проблем с тем, чтобы получить для выставок самые интересные предметы из крупных музейных фондов. Всегда остается много такого, что еще можно показать. Иногда история подкинет такое, что сразу начинаешь торопиться и смотреть, что есть в фондах на эту тему и что еще можно найти.
R.: События 2020 года, связанные с пандемией, вы не думали отразить в музейных экспозициях?
В.Б.: Если говорить о фотографиях, то мы делали такую экспозицию уже во время пандемии. Тогда был режим самоизоляции, люди сидели в четырех стенах и искали, чем заняться. Мы объявили конкурс — собирали фотографии, размещали их и до сих пор используем. Недавно отправили работы в Москву на выставку, которую проводит Совет Федерации, там тоже отражен этот период — изоляция, работа врачей, но это уже художественное фото. В плане пополнения музейного фонда новыми фотографиями проблем нет, поскольку у нас есть даже не своя фотослужба, а творческое объединение фотохудожников «Каменный пояс», которое пришло сюда вместе со мной, и что бы где ни происходило, везде есть наши люди, работы которых потом попадают в музей. Активно сотрудничаем и с фотолюбителями. А что касается пандемии, то что-то другое, кроме фотографий, здесь пока показать сложно.
R.: Сейчас многие государственные организации, учреждения стараются вовлекать инициативных граждан в свою работу. Вы следуете этому тренду?
В.Б.: У нас вся работа на этом строится. Обращаются те, кто не имеет своих помещений, но хочет что-то проводить. Сейчас с этим сложно: нет домов культуры, которые когда-то были при каждом заводе и ЖЭКе. Мы им даем площадки, проводим фестивали, например, достаточно известный «Дебаркадер». Для нас это возможность привлечь дополнительную аудиторию — сегодня они придут на мероприятие, а завтра, возможно, захотят посетить залы, увидеть выставки. Мы всегда говорим, что у нас не просто музей, а дворец культуры в широком смысле, с большим количеством разных культурных событий. И людей приходит много, хотя при открытии музея опытные люди говорили: «Сейчас походят первое время, и через два–три года будете на улицу выглядывать — зайдет кто-то или нет». Время идет, и люди приходят, даже в прошлом году, несмотря на пандемию, спад был не очень большим. В целом 2020-й, в том числе и по доходам, мы отработали хорошо.
Постоянно взаимодействуем со студентами, с учеными консультируемся: находим ведущих специалистов в той или иной области, и они с удовольствием откликаются. Иногда с помощью неравнодушных людей делаем совместные проекты с предприятиями, например, «Ядерный щит России», приуроченный к 70-летию атомной отрасли.
R: Как и за счет чего идет пополнение музейного фонда?
В.Б.: Во-первых, мы, как и все крупные музеи, показываем только 10–15% того, что есть в нашем фонде, даже если брать в расчет постоянную экспозицию. Обращение к фонду — это надолго, иногда кажется, что все уже показали, но появляется какая-нибудь тема, и опять находится много нового. Большой потенциал имеют совместные межмузейные выставки, как тот проект, посвященный Александру I, о котором я сказал ранее. Есть выставки, которые мы организуем в том числе с целью пополнения фонда и что-то для себя отбираем. Также у нас проходят дни дарения, иногда без определенной темы, а иногда мы принимаем, допустим, бытовые предметы определенного периода. Люди иногда приносят очень интересные вещи, например, семейные драгоценности. Самым дорогим предметом, полученным в один из таких дней, был портсигар из 300 граммов чистого золота. Человек принес его и сказал, что хочет просто подарить, без огласки, и мы этот предмет периодически показываем на разных тематических выставках, для которых он подходит. Делятся находками археологи, иногда приносят интересные музыкальные инструменты. Все это процесс формирования будущих экспозиций.
R.: Наверняка у вас нередко бывают гости из других регионов и стран. Как они оценивают музей и вообще Челябинскую область?
В.Б.: Что касается нашего учреждения, то многие говорят, что не ожидали увидеть здесь музей такого уровня. Бывает, кто-то приезжает, смотрит, а затем посещает город снова и уже не один, чтобы люди, которые приехали вместе с ним в Челябинск, тоже посмотрели. Если говорить об области, о том, что людям запоминается в регионе, это, конечно, природа. Я видел много национальных парков в разных странах и могу сказать, что Южный Урал в этом плане очень интересен — у нас на небольшой территории есть все — тайга, горы, озера, полупустыня. Летом может быть знойная жара, а зимой — морозы, как в этом году. Другое дело, что сейчас турист избалован: он может и в пещеру полезть, но с условием, что потом вернется в хорошую гостиницу с ванной. Иногда идут и с палатками, но иностранцы и в этих случаях ожидают, что в лесу будут туалеты. Поэтому важно развивать инфраструктуру.
R.: Часто ли бывает, что гости из-за границы, из Москвы и других регионов приходят в музей целенаправленно, чтобы увидеть что-то конкретное?
В.Б.: Да, сейчас это, конечно, метеорит. Он привлек многих посетителей, которые никогда бы не пришли, если бы его не было. Есть люди, которые приходят и сразу говорят: «Скажите сразу, где у вас метеорит. У меня нет времени, я хочу посмотреть только его». Так часто говорят представители иностранных делегаций, главы регионов, артисты. Но гораздо больше тех, кто, придя ради этого, смотрит и остальное. До метеорита вызывало интерес новое здание, дизайн, оформление. И как я уже говорил, большой приток — где-то процентов тридцать — дают наши нестандартные мероприятия, которые мы делаем внутри музея и вокруг него. Планируем эту практику продолжать, очень надеемся, что не будет никаких новых жестких ограничений.