В судьбе полотна Репина «Иван Грозный и сын его Иван 16 ноября 1581 года», пострадавшего в результате акта вандализма 25 мая 2018 года, обозначился новый этап. Проходящие на средства Сбербанка реставрационно-исследовательские работы свидетельствуют, что залечить повреждения двухлетней давности далеко не самая трудная из задач по сохранению картины: обнаруживаются задачи и поострее. Это тем более актуально в свете того, что Илья Репин в 2021–2022 годах оказывается весьма востребованным выставочным героем — посвященные ему проекты готовят и хельсинкский «Атенеум», и парижский Petit Palais, и Третьяковка, посвятившая художнику открывающуюся на днях выставку. Рассказывает Сергей Ходнев.
Состояние картины Репина доставляет реставраторам хлопот и помимо свежих повреждений 2018 года
Фото: Анатолий Жданов, Коммерсантъ / купить фото
Состояние картины Репина доставляет реставраторам хлопот и помимо свежих повреждений 2018 года
Фото: Анатолий Жданов, Коммерсантъ / купить фото
Репинский холст по-прежнему пребывает в специально оборудованной для него мастерской в Лаврушинском переулке, растянутый магнитами на рабочей поверхности стола-трансформера. Только теперь он перевернут вверх лицевой, живописной стороной — уже закончены работы по удалению дублирующего холста и слоя осетрового клея, которыми оборот картины укрепляли после предыдущего покушения более чем столетней давности (16 января 1913 года).
На самой ткани повреждения уже зашиты специальными швами и с оборотной, и с лицевой стороны, но там, где на картине изображена грудь злосчастного царевича Ивана Ивановича, по-прежнему видны три белых пятна. Это обнажившийся репинский грунт: ему никакие повреждения оказались нипочем, но вот авторский красочный слой в этих местах осыпался.
В этом, собственно, и состоит основная проблема.
Затонировать эти утраты несложно, но это не ликвидирует двух несчастий репинского «Ивана Грозного»: во-первых, как оказалось, живописный слой нестабилен, во-вторых, в ситуацию вмешивались многочисленные реставрации ХХ века, и в результате этих вмешательств репинское письмо стало еще более уязвимым в смысле сцепления красочного слоя с холстом.
И кроме того, многочисленные слои лака, как это обычно и происходит, со временем изменили авторский колорит полотна. Органические компоненты лаков желтеют, да еще и окисляются, добавляя лишнюю химическую компоненту в и так непростое бытование картины. В ультрафиолетовом свете отчетливо видно, насколько глухими оказались лаковые наслоения — чаще такое зрелище представляют не работы XIX века, а реставрированные-перереставрированные шедевры старых мастеров.
Иными словами, сначала нужно решить, что делать со всей остальной, нетронутой вандалом живописью: старые приемы и старые средства (даром что органические) оказываются не вполне годными. Реставраторы Третьяковки указывают, что положенная для таких случаев «фармакопея» не стоит на месте — новые синтетические укрепляющие вещества (а именно они, судя по всему, в этом случае безопаснее) появляются во множестве. Но их нужно проверять — они, совсем как это бывает в медицине, мало изучены. А потому изготовлены модели того слоеного пирога, который представляет собой репинская картина — холст, грунт, аутентичные краски, лак и прочее,— они переданы для экспериментов в научные учреждения: государственный НИИ реставрации и Московский физико-технологический институт (где упомянутые модели вместе с возможными укрепляющими средствами будут тестировать в «камерах старения»).
Фото: Коммерсантъ / Анатолий Жданов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Анатолий Жданов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Анатолий Жданов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Анатолий Жданов / купить фото
Результаты этих исследований должны поступить в конце апреля текущего года, и тогда кропотливая эпопея, в которой участвуют искусствоведы, архивисты, физики, химики, сможет наконец выйти на заключительный этап. Во всяком случае, Третьяковка уже обдумывает будущее экспонирование «Ивана Грозного», в том числе капсулу, в которой впредь будет помещаться полотно: привлекут опыт, в частности, флорентийского музея Уффици с его стараниями защитить шедевры Боттичелли (вот и еще одна параллель со старыми мастерами).
Понятно, что при таких обстоятельствах прогнозировать сроки возвращения «Ивана Грозного» на его место в залах ГТГ трудно. С другой стороны, тем интереснее возможность представить себе «кухню» хрестоматийного, безнадежно знакомого всем и каждому полотна. В том числе и с этой целью Третьяковка открывает 29 марта выставку «Илья Репин: известный и неизвестный» (пройдет при поддержке Отара Маргании). Она будет небольшой, на два зала основной экспозиции, но задумана с расчетом на то, чтобы — тут все как с удалением пожелтевшего лака — удалить кое-что замыленно-рефлекторное в нашем восприятии Репина.
И в том числе освежить наши представления об «Иване Грозном, убивающем своего сына», как мы эту картину чаще всего называем в обиходе. Ведь это было не просто академическое tableau на темы национальной истории. Это еще и драгоценная попытка изобразить одновременно и безумие, и сломленную человечность, и психологическую обреченность монарха, который стал первым царем Руси. На огромной монографической выставке, посвященной Репину, которую Третьяковка проводила в 2019 году, этот подсюжет едва ли был так заметен. Теперь же (наряду с резкими и удивительными вещами позднего Репина из частных собраний) можно будет задуматься и о нем. Выставка покажет и то, как в лицах своих современников Репин трудно искал черты грозного царя и его сына, и поиск интерьерно-гардеробных деталей картины, и совсем уж малоизвестный эксперимент — позднее авторское повторение «Ивана Грозного и сына его Ивана»: в картине из Воронежского художественного музея им. Крамского, названной теперь «Сыноубийца», насупленно-обличительный сюжет приобрел поразительно модернистскую окраску.