концерт классика
В Большом зале консерватории концерт вместе с Российским национальным оркестром сыграла скрипачка Джулия Фишер. Юной солистке помогал опытный дирижер Яков Крейцберг. Руководство оркестра давно уже сделало основной акцент на гастролях знаменитых дирижеров и солистов, выступающих с РНО. Благодаря этому практически все концерты оркестра становятся заметными событиями в сезоне. И данный не стал исключением. Отменную программу слушала ВАРВАРА Ъ-ТУРОВА.
Хотя родной язык Якова Крейцберга — русский, в Москве дирижер никогда не был. В пятнадцать лет он эмигрировал из Ленинграда в США и вскоре стал достаточно заметным дирижером для того, чтобы оказаться на посту главного приглашенного дирижера Венского симфонического оркестра и художественного руководителя оркестра Нидерландской филармонии. Программа московского дебюта состояла сплошь из хитов: Скрипичного концерта Александра Глазунова, Первого скрипичного концерта Сергея Прокофьева (с солирующей 20-летней скрипачкой Джулией Фишер) и Первой симфонии Густава Малера.
В отличие от Якова Крейцберга, солистка в Москве уже была. Пару лет назад вместе с тем же РНО она сыграла в консерватории скрипичный концерт Макса Бруха, подкупив московскую публику сочетанием хорошего исполнительского мастерства и тогда еще детской простоты трактовок. Для того чтобы сыграть в Московской консерватории два русских скрипичных концерта, этого явно недостаточно. Помимо высокого технического уровня необходима еще элементарная смелость, и, как выяснилось, ее-то у Джулии Фишер хоть отбавляй. Ни в ее игре, ни в поведении на сцене невозможно углядеть ни одного признака волнения, свойственного даже звездам, когда они выходят на знаменитую сцену. И Прокофьева, и Глазунова скрипачка, что называется, отчесала без малейших срывов, неаккуратностей или сомнений. Она играет очень по-немецки — четко и точно, плюс ко всему уверенно ведя за собой оркестр, что в ее возрасте просто вызывает восхищение. Ее стиль своей бескомпромиссностью и некоторой прямолинейностью напомнил Викторию Муллову и в резком, пестром концерте Прокофьева был более уместен, нежели в сугубо романтическом опусе Глазунова. Да и с точки зрения ансамбля более удачен был именно Прокофьев, в котором совпадение солистки и оркестра было идеально не только в отношении времени, но и в плане того самого стиля.
В концерте Глазунова картина сменилась на менее приятную — густые, сентиментальные фразы концерта игрались и солисткой и оркестром будто по слогам, рублено и чересчур жестко. Зато неизменным осталось замечательное качество игры всех присутствовавших на сцене музыкантов. Если сравнить игру Джулии Фишер в двух ее концертах в Москве, видно, что скрипачка находится в своеобразном переходном периоде. Наивность и непосредственность, свойственные детской игре, ушли вглубь, собственный путь и стиль пока не найдены, и на поверхности оказалась лишь хорошая техника, школа. Впрочем, хоть прогнозы и неблагодарное дело, в отменном профессиональном будущем Джулии Фишер сложно сомневаться.
Второе отделение было отдано Первой симфонии Густава Малера, и если после первого отделения у кого-то еще могли остаться претензии к дирижеру, после второго они исчезли без следа. Яков Крейцберг словно отмыл от штампов одну из самых известных симфоний (не только у Малера, но и во всей музыкальной литературе). В отличие от томного зануды, каким предстает великий австриец в версии многих отечественных дирижеров, Малер у Якова Крейцберга остроумный, сильный и яркий. Причем это ощущение складывается не только из-за того, как держит себя дирижер: его угловатых, резких, порой даже странных движений в сочетании с галантностью, светскостью и элегантностью. Дело в исключительном дирижерском профессионализме — четких темпах, точных вступлениях и идеальном балансе. Ну и, конечно, в исполнительском уровне оркестрантов. Совершенно особое, ставшее уже фирменным густое звучание струнных и лучшая медь в городе точно выполнили все указания дирижера, а за кульминации первой части и финала надо было бы дать специальный приз сезона "За лучшее forte", если бы таковой существовал.