 |
ФОТО: ДМИТРИЙ ДУХАНИН  |
Фактически свое поражение в борьбе с бывшим коллегой по блоку "Родина" Глазьев признал еще до съезда. По информации "Власти", одним из главных вопросов съезда, который прошел уже после сдачи этого номера в печать, был пункт о переименовании "Родины". За последний месяц сторонники Рогозина окончательно присвоили себе раскрученный на декабрьских выборах брэнд, официально зарегистрировав в Минюсте партию "Родина" (бывшая Партия российских регионов) и одноименное общественное движение. Поэтому глазьевцам пришлось отказаться от притязаний на это название и строить "широкую патриотическую коалицию" фактически с нуля.
Впрочем, главным преимуществом Рогозина в борьбе с конкурентами является отнюдь не известное большинству избирателей название, а поддержка Кремля. Который, судя по всему, окончательно выбрал того, кому доверить руководство левым флангом в новой двухпартийной системе.
Слухи о том, что Дмитрий Рогозин зачастил в Кремль, появились еще в период борьбы за лидерство в думской фракции "Родина". И вскоре после того, как переворот во фракции совершился и ее бывший лидер Сергей Глазьев был смещен со своего поста, высокопоставленный чиновник в президентской администрации признался корреспонденту "Власти", что "все решено": Рогозину в Кремле обещаны информационное сопровождение и финансовое вспомоществование для раскрутки очистившейся от глазьевцев "Родины" и превращения ее в крупное левопатриотическое объединение.
Дальнейшие события подтвердили, что политический вес нового лидера "Родины" растет ударными темпами. Рогозин замелькал в эфире государственных телеканалов, корреспонденты которых начали обращаться к нему за комментариями едва ли не чаще, чем к руководителям пропрезидентской "Единой России" (см. график). Новостные выпуски в прайм-тайм информировали зрителя даже о таких сомнительных инициативах Рогозина, как переименование Волгограда в Сталинград. А уж заявление лидера "Родины" о намерении превратить ее в крупную левоцентристскую партию, которая "могла бы заменить маргинальность КПРФ и составить достойную конкуренцию партии власти", было растиражировано почти как программное выступление президента.
Более того, Рогозин замахнулся и на саму партию власти, предложив сократить количество думских комитетов с 29 до 17. Причем сделал это весьма изящно: лидер "Родины" призвал реформировать Думу "по заветам президента", уподобив в соответствии с новой структурой правительства 17 профильных думских комитетов 17 министерствам. Понятно, что единороссовское большинство, с большим трудом рассадившее в январе по руководящим думским креслам своих многочисленных функционеров, эту инициативу категорически отвергло. Но Рогозину было важно показать избирателям, что он не побоялся атаковать "Единую Россию" и ему за это ничего не было.
Спустя несколько дней Рогозин нанес единороссам еще один чувствительный удар, выступив на съезде Народной партии за ее объединение с "Родиной". Кроме того, он предложил депутатам-народникам перейти из "Единой России" в "Родину". Если бы члены НПР последовали этому совету, то единороссы лишились бы своего главного завоевания в четвертой Думе — конституционного большинства: после ухода 12 народников во фракции осталось бы менее 300 депутатов. В то же время "Родина", в которой сейчас 38 депутатов, заполучив народников, могла бы привлечь во фракцию еще хотя бы троих депутатов и тогда превзошла бы по численности фракцию КПРФ (52 человека). Народники во главе с новым лидером депутатом Геннадием Гудковым решили с объединением не спешить и из фракции "Единая Россия" пока не выходить. Но можно не сомневаться, что руководители Народной партии, создававшейся в свое время как левоцентристский проект Кремля, пересмотрят свою позицию, если их об этом попросят прежние кураторы.
Сколь-нибудь внятной ответной реакции на оба этих выпада со стороны "Единой России" не последовало. Хотя прежде ее лидеры редко отказывали себе в удовольствии публично напомнить не в меру назойливым оппонентам об их истинном месте в современной российской политике. Молчание единороссов можно считать еще одним подтверждением того, что их ремарки не предусмотрены сценарием, написанным кремлевскими авторами.
 |
Первая версия заключается в том, что нынешняя монополия "Единой России" на самом деле не является всеобъемлющей. Во многих местных законодательных собраниях, особенно в регионах "красного пояса", позиции левых по-прежнему сильны. Это подтверждают и результаты последних выборов в региональные парламенты. Если сложить голоса, полученные порознь коммунистами и другими партиями левого толка, то патриоты вполне могут рассчитывать хотя бы на 20-25% голосов. Не исключено, что кремлевские технологи потому и спешат завести на левом фланге свою укрупненную партию, чтобы упредить самодеятельное укрупнение левых.
Согласно второй версии, создание двухпартийной системы является прямым следствием двухпартийности, сложившейся внутри Кремля. Представители "семейной" группировки, которых питерские силовики фактически оттерли от руководства "Единой Россией", решили реанимировать свой проект "Родина", созданный накануне прошлогодних выборов. Цель "семейных" проста — раскручивая "Родину", нарастить и собственный политический вес, чтобы их голос учитывался Владимиром Путиным в 2008 году при решении вопроса о выборе преемника. Если же экономическая ситуация в стране накануне следующих выборов резко ухудшится (например, из-за давно и упорно прогнозируемого многими экспертами падения цен на нефть), то сильную, но ручную левую партию можно будет сделать резервной партией власти, свалив всю ответственность за кризис на правоцентристов-единороссов.
Правда, до последнего времени даже среди "семейных" не было единства по поводу стратегии партстроительства. Как утверждают источники "Власти" в околокремлевских кругах, на этот счет имелись три различных мнения. Одни считали, что все нынешние левые и левоцентристские партии нужно если не ликвидировать, то оттеснить на задворки, а на очищенную площадку вывести новую левую партию. Другие предлагали приручить какую-нибудь из уже существующих левых партий. А третьи призывали вообще ничего не предпринимать, всецело положившись на всесилие политической конкуренции.
В конце концов, судя по бурной активности Рогозина, возобладал второй план, дополненный элементами первого. Ведь несмотря на декабрьские заявления главного кремлевского партийного куратора Владислава Суркова о "конце КПРФ", полностью сбрасывать со счетов компартию вряд ли стоит. Коммунисты, воспрянувшие после относительного успеха их кандидата Николая Харитонова на президентских выборах, с удвоенной силой готовятся к июльскому съезду, обещая взять курс на омоложение в руководящем составе партии. Поэтому КПРФ может оказаться для новой рогозинской коалиции весьма серьезным конкурентом, для борьбы с которым придется применять весьма жесткие меры.
Кроме того, заметную активность развивает Геннадий Семигин, возглавляющий исполком Народно-патриотического союза России. Семигин по собственной инициативе провел в марте Конгресс патриотов России и обещает уже нынешней осенью создать коалицию "Патриоты России". Пока желание войти в этот союз изъявили только малые партии (вроде Партии возрождения России Геннадия Селезнева и Партии пенсионеров во главе с Валерием Гартунгом). Но с учетом весьма солидного по оппозиционным меркам финансового ресурса Семигина у него есть шанс превратиться в заметного игрока на левом поле.
К тому же пока неясно, какое место занимает Семигин в кремлевских планах. Сам он в "порочащих связях"с Кремлем, разумеется, не признается, но его противники-коммунисты уверяют, что эти связи достаточно крепки. Поэтому не исключено, что в какой-то момент Рогозин и Семигин начнут работать в связке: например, первый как харизматичный лидер, а второй — как главный партийный менеджер и финансист.
Контуры нового патриотического движения прояснятся ближе к осени. На первом этапе Дмитрию Рогозину и его сторонникам предстоит решить ряд организационных задач, юридически точно оформив правопреемственность новой "Родины" по отношению к прошлогоднему избирательному блоку. В противном случае рогозинцам не удастся воспользоваться "парламентской льготой", позволяющей представленным в Думе партиям выдвигать кандидатов на выборах всех уровней без сбора подписей и внесения залога. Как только эта задача будет решена, "Родина" должна начать свое победное шествие по российским регионам. Если, конечно, в Кремле не произойдет что-нибудь такое, из-за чего нынешним кураторам Рогозина станет не до партийных проектов.
ВИКТОР ХАМРАЕВ, ДМИТРИЙ КАМЫШЕВ
|
"Национальный вопрос становится все более актуальным" По мнению независимого социолога Леонтия Бызова, национализм в России имеет неплохие электоральные перспективы. — Что происходит с партиями сейчас, после завершения очередного избирательного цикла? — То же самое, что и до выборов: они не вписываются в новые политические реалии. Партии возникли при непопулярном ельцинском режиме. Теперь же общество воспринимает Путина как носителя национальной идентичности. Старые партии не учли новых реалий и теперь во многом отмирают. — Можете это доказать? — Социологические службы каждый месяц проводят опросы, которые ясно показывают: все тенденции декабря 2003 года сохранились. "Единая Россия" сейчас собрала бы 40% против 37% в декабре. Прежний электорат остался у КПРФ — 10-12%. Несколько меньше у ЛДПР и "Родины" — по 6-7%. И правые партии продолжают свое понижение: у СПС — 3-3,5%, у "Яблока" — 1,5%. — И как вы это объясняете? — Социально наше общество разорвано, но оно сильно унифицировалось при Путине. Люди занимают разные социальные положения, а хотят примерно одного и того же. Россия напоминает огромный многоквартирный дом, где разные по качеству, но похожие квартиры. И вся эта конструкция возникла благодаря путинскому идеологическому направлению — совмещению патриотического с либеральным в какой-то степени. — Это нормально? — Ненормально с точки зрения канонов демократии, но нормально с точки зрения российских традиций. — Хотите сказать, что наш менталитет исключает демократию? — Нет. Мы медленно движемся в этом направлении. Как у всех других народов, у нас тоже в период ранней демократии огромную роль начинает играть национальная солидарность. Вспомните прибалтийские республики в начале 1990-х годов. — Значит, нам нужен образ внешнего врага? — Он у нас уже возник в какой-то мере: НАТО, американцы и т. д. Все это способствует формированию нации через ощущение общности судьбы. Это очень полезно для национального сознания, но должно перейти на качественно новый уровень, потому что у общества сегодня есть магистральный запрос именно на эту лево-правую идею. С одной стороны, левая идея социальной справедливости, с другой — идея единой нации. — То есть национал-социализм? — Если хотите, да. Только не надо путать его с фашизмом. Угрозы русского фашизма нет. Наши исследования показывают, что россияне любят кухонные разговоры о "кавказской мафии" и "еврейских банкирах". Но как только эти идеи высказывает политик, он тут же отторгается: у людей возникает страх войны. — А как же скинхеды? — От молодых можно ожидать эксцессов. Что бы там ни говорил, к примеру, Лимонов, погромов он не будет устраивать точно. А молодежь, особенно провинциальная, настроена заметно жестче, чем поколение 40-50-летних. Национальный вопрос становится все более актуальным, а правящая партия и президент не умеют даже говорить об этом. — По-вашему, власть должна завести себе еще одну партию — национал-социалистическую? — У нее была возможность сделать из "Родины" еще одну партию власти, а она предпочла перессорить Рогозина с Глазьевым. Но поскольку запрос существует, будет и партия. На мой взгляд, удачным проектом могла бы стать, условно говоря, партия Чубайса--Рогозина. Нынешний СПС, как и его электорат, движется в сторону правого магистрального направления. Не случайно Анатолий Чубайс говорил о "либеральной империи". — Национал-социализм предполагает тоталитаризм. Или вы так не считаете? — Трудно сказать, имеем ли мы гарантии того, что тоталитарного режима не будет. С одной стороны, за прошедшие годы у россиян все-таки сложилась сверхценность — неприкосновенная частная жизнь, в которую человек ни под каким предлогом не пускает ни государство, ни церковь, ни партии. С другой стороны, элементы тоталитаризма вне частной сферы мы наблюдаем и сейчас: когда человек выходит из своего дома-крепости, то государство может сделать с ним все что угодно и, собственно, будет делать. "Партий у нас действительно нет" Как полагает руководитель отдела социально-политических исследований Левада-центра Лев Гудков, у нынешних российских партий перспектив практически нет, потому что они никого не представляют. — Как будут развиваться партии в ближайшие годы? Итоги выборов наводят на мысль, что партий больше нет. — Если под словом "партия" подразумевать политическую организацию, которая представляет и защищает определенные групповые интересы, то партий у нас действительно нет. — По-вашему, и КПРФ не партия? — Это поколенческая организация. Во всем остальном лозунги коммунистов не отличаются от лозунгов иных партий, которые стали похожи друг на друга с 1998 года. У всех один и тот же набор — все за рынок и за социальную справедливость, за восстановление международного авторитета страны и за борьбу с коррупцией. Различия лишь в нюансах, которые способны увидеть и оценить только специалисты, но не простые граждане. — Поэтому граждане, разочаровавшись в партиях, признают теперь только личность, то есть Владимира Путина? — И безразличие к партиям, и популярность Путина — лишь следствия. А причина в том, что в стране нет новых элит, которые могли бы задать новые цели и программы развития. — А чем тогда объясняется высокий рейтинг президента? — Его популярность — это проекция массовых иллюзий и надежд. Путин, как показывают опросы, воспринимается символом нации: такой же, как все. Именно потому, что он не выделяется ни в каком качестве, люди считают, что Путин — это мы все в целом. При этом только 4-5% сторонников Путина относятся к нему с полным восхищением, еще 30-36% — с симпатией. Все остальные либо нейтральны, либо принимают его безальтернативность: "Мы хотели бы другого, но другой фигуры нет". При этом практическая деятельность Путина почти во всех случаях оценивается скорее негативно: чеченская война зашла в тупик, резкого подъема жизненного уровня не обеспечил, не смог усилить борьбу с коррупцией и преступностью. — Почему же тогда его популярность не идет на убыль? — Тут сказывается и традиционная установка "царь добрый, а бояре злые", и фон предыдущих ельцинских кризисных времен, выгодно оттеняющий нынешнюю стабильность. Но прежде всего сказывается двоемыслие нашего сознания. Мы можем с восхищением голосовать за лидера, пообещавшего борьбу с коррупцией, и на следующий же день дать взятку в военкомате, чтобы избавить чадо от службы. Политика для большинства граждан — это другой мир, который никак не влияет на их повседневные заботы. Поэтому во время президентских выборов голосуют за "спасителя". А во время думских выборов избиратели на самом деле никого не выбирают, а одобряют ту или иную фракцию номенклатуры, называющую себя партией. — То есть политическая элита не отражает ничьих интересов? — Элита, представляя групповой интерес, публично выдвигает свои программы и публично их отстаивает, потому что ей необходима опора в обществе. Наши группы интересов, которые, конечно же, есть, предпочитают действовать "под ковром", не заботясь о публичности. Потому и партии, поддерживаемые той или иной группой интересов, не затрагивают реальных проблем избирателей. — Что теперь будет? — Есть в стране порядка 15-20% людей, которые обладают чуть большими социальными ресурсами: квалификацией, профессионализмом, ориентацией на западный образ жизни. Их меньшинство, но это квалифицированное меньшинство, от которого во многом будет зависеть формирование новой институциональной среды при условии, что Россия останется открытой страной. Процесс, я думаю, будет долгим, поскольку разложение советской номенклатурной системы продолжается. — Пригодятся ли в этом процессе нынешние партии? — Не уверен. Скорее всего, возникнут новые. |