Звучности перевода

Лидер группы «Аукцыон» Леонид Федоров выпустил альбом с песнями на стихи Уильяма Блейка. В процессе записи «Блэйк» Федорова вырос в целый исследовательский проект, за которым наблюдал Борис Барабанов.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Первым ярким примером освоения поэзии Уильяма Блейка средствами современной музыки были совместные записи Боба Дилана и Аллена Гинзберга, сделанные в 1960-е. Поэт-битник, к слову, был увлечен Блейком гораздо сильнее своего товарища и записал на стихи странного английского гения целый альбом — «Songs of Innocence and Experience» (1970). В 2005-м автору этих строк довелось побывать на концерте в честь блейковских «Песен невинности и опыта», который в рамках фестиваля Meltdown устроила американская певица и поэтесса Патти Смит: тогда Йоко Оно, Марианна Фейтфулл, Шинейд О’Коннор и Тори Амос пели, а Тильда Суинтон и Миранда Ричардсон читали стихи. Позднее группе U2 понадобилось целых два альбома, чтобы признаться в любви к Уильяму Блейку: «Songs Of Innocence» (2014) и «Songs Of Experience» (2017). Среди других признававшихся были, например, испанские рокеры Heroes Del Silencio, английская постиндустриальная группа Coil, а также лидер Iron Maiden Брюс Дикинсон, который разместил на обложке своего сольного альбома «The Chemical Wedding» (1998) блейковский «Призрак блохи».

Но в России крупных музыкальных проектов со стихами Блейка не было — разве что клали на музыку отдельные тексты. Поэт, художник и визионер с самого начала шел к отечественной публике трудно. Первый перевод его стихов на русский язык появился в 1834 году, спустя семь лет после его смерти, и то был не поэтический перевод, а прозаическое переложение. В 1900 году Бальмонт опубликовал свой перевод «Тигра», а в 1915-м его же перевел Самуил Маршак. Прочтения Маршака считаются классическими переводами Блейка на русский — их печатали у нас чаще всего. Однако в целом после революции, вплоть до самого 200-летия Блейка, отмечавшегося в 1957 году, он считался у нас не слишком благонадежным мистиком, а его литературное родство с символистами было забыто.

«На мой взгляд, переводы Маршака не имеют к Блейку никакого отношения»,— считает Леонид Федоров. О песнях, вошедших в новый альбом (даже его название — «Блэйк» — спорит с привычной русской транскрипцией фамилии поэта), лидер «Аукцыона» стал рассказывать в соцсетях вскоре после выхода прошлогоднего альбома «Мечты». Было впечатление, что к той сильнейшей работе «Аукцыона» Леонид Федоров вслед за релизом быстро потерял всякий интерес. А по-настоящему его увлекли новые переводы Блейка, которые сделали поэты Александр Дельфинов и Андрей Смуров. Для этого проекта Федоров даже запустил целый YouTube-канал.

Годом раньше Федоров регулярно ездил в Лондон, где шла работа над фильмом «Дау», для которого он писал музыку. В свободное время он наведывался на выставку Блейка в галерее Tate Britain. Идея записать альбом с его стихами родилась именно там, тем более что в этот же период Федоров зачитывался «Уильямом Блейком» Питера Акройда. Музыкальным компаньоном Федорова стал Игорь Крутоголов, лидер израильской группы «Крузенштерн и Пароход». А во время карантина треки на стихи Блейка стали наконец объединяться в цикл и попутно обрастать изобретательными малобюджетными видео.

В цикл собрались 18 треков, в звучании которых эхом отражаются сольные записи Леонида Федорова разных периодов. Здесь и зябкий скрипучий синти-панк («Тигр», «Древо яда»), и тягучий надтреснутый фолк («Божественный образ», «Ангел»), и кладбищенский электронный бит («Улыбка», «Человеческая абстракция», «Детское горе»), и ориентальные мелизмы («Тигр», «Детское горе»), и отголоски фламенко в балладе «Сад любви», и опероподобный «Агнец», и еще более близкая к опере «Больная роза». Вероятно, единственная песня, которая звучит так, как мы себе представляем «музыку XVIII века»,— «Звучащая трава». Но с точки зрения мелодизма все это — типичный Федоров, в какие бы одежды он ни рядился.

Особняком стоит «Ерусалим». Этот текст 1804 (по другим данным 1808) года в 1916 году был положен на музыку Хьюбертом Перри, и в этом варианте используется как неформальный британский национальный гимн — почти наравне с «Боже, храни королеву». Меломанам эта песня известна в исполнении Emerson, Lake & Palmer (альбом «Brain Salad Surgery», 1973). Леонид Федоров отнесся к переводу Александра Дельфинова с проникновенной теплотой, а заодно старательно передал в песне всю глубину мессианской веры англичан в то, что Иисус таки заглянул в Англию в тот период своей биографии, который остался за рамками Священного Писания.

Впрочем, неизвестно, что интереснее: слушать сами песни или читать комментарии переводчиков, которыми снабжены клипы на YouTube и в соцсетях. Это особое удовольствие — следить за мыслью интерпретаторов, которые напрочь лишены советского пиетета к классикам и делали всю работу с чистого листа. Комментарии того же Дельфинова порой непросто найти в ветках обсуждений чужих постов, но надо полагать, что спустя 200 лет после рождения оригинальных текстов истина и должна прятаться где-то там, в переплетениях противоречащих друг другу трактовок, среди фанатских реплик поклонников «Аукцыона».