Дмитрий Шерих. "А" упало, "Б" пропало... Занимательная история опечаток. М.: З
Дмитрий Шерих. "А" упало, "Б" пропало... Занимательная история опечаток. М.: ЗАО "Центрполиграф: ООО "МиМ-Дельта", 2004.
Писать в газете о книге об опечатках — признак явно завышенной саморефлексии. И я сама, и все мои коллеги страдали от собственных и чужих опечаток многократно. Сказав "Опечатки бывают даже полезны тем, что веселят читателя", Карел Чапек пытался утешить себя и себе подобных жертв наборщиков и машинисток. Если встать на эту же позицию, чтение книги Шериха становится сплошным удовольствием. Это история опечаток в байках, анекдотах и страшилках, с занятными цитатами и удивительными фактами.
Илья Ильф считал, что если был первопечатник, то был и первоопечатник. И он был прав — только и тем, и другим был сам Иоганн Гутенберг, который хотел бороться с неуклюжестью и грязнописью рукописных книг! Дальше — больше. К 1478 году все настолько устали от опечаток и от неряшливых попыток их исправить прямо в напечатанных уже книгах, что изобрели хитрый прием борьбы с этой напастью — стали помещать в конце книги список обнаруженных опечаток, errata. Первый такой список в "Сатирах" Ювенала занял два листа, но не слишком ретивые книгопечатники доводили их число и до 88 страниц. От опечаток страдали все — и великие и совсем даже маленькие писаки — опечатке все равно, куда приткнуться, хоть к Пушкину, хоть к Пупунькину какому. Да и читатель помнит далеко не обо всех опечатках, а только о действительно смешных или политически острых. Как тут забудешь, если за переставленную букву в фамилии Сталина редактора на следующий же день арестовывают. Великий филолог Борис Томашевский пытался даже проанализировать источники возникновения опечаток — тестировал, считал проценты, делал выводы. А вот нет уже никаких наборщиков, а опечаток не меньше, если не больше. Прав был Томашевский — зачастую дело в подсознании. Ведь откуда иначе в 1937 году в газете "Комсомолец Карелии" могла появиться следующая фраза: "В темницах НКВД выращиваются свежие огурцы". Речь ведь шла всего-лишь о теплицах. Историй таких масса. Но, похоже, прав был ироничный Набоков, Гумберт Гумберт которого утешал огорченную опечаткой в написании ее фамилии жену: "светскую рубрику блестки опечаток только красят". Точно, красят — светскую рубрику и книгу об истории опечаток, заставляя прочитывать от корки до корки.
Карло Гинзбург. Мифы-эмблемы-приметы. Морфология и история. Сборник статей / Перевод с итальянского С. Козлова. М.: Новое издательство, 2004.
Вообще-то не в традициях отечественного гуманитария так легко признавать величие еще недавно почти никому здесь не известного ученого. У нас и так пантеон полон! А с Карло Гинзбургом пришлось сдаться — перевели, напечатали, признали, пригласили, носили на руках. Хотя вообще-то странно, что у нас его знают меньше чем Эко или Кристеву — он такой же как и они шестидесятник, столь же интернационален и вхож в те же высшие интеллектуальные круги, и даже научный язык у них близкий. Его отсутствие на нашем небосклоне можно объяснить разве что тем, что он не стал поп-звездой как Эко, или никогда не попадал под крыло еще более видной фигуры как в случае с Кристевой и Якобсоном. Гинзбург прежде всего историк — историк культуры XVI-XVII веков и историк гуманитарного знания в ХХ веке. Здесь его может интересовать что угодно — инквизиторские протоколы, колдуны, эротическая образность, германская мифология и нацизм... Все, что его интересует, он рассматривает под "прямым" и "косым" углами — как текст о предмете и как текст о создателе этого текста. Переводчик и пропагандист работ Гинзбурга в России Сергей Козлов заметил, что практически все статьи ученого не имеют заключительных выводов, это аналитическая цепочка с открытым финалом.
