Гаспар Ноэ перевыпускает в прокат «Необратимость» — новаторский и скандальный фильм 2002 года, в котором жуткая история рассказывалась в обратном порядке. В новой версии, которая называется «Необратимость. Полная инверсия», та же история рассказана традиционным способом, из-за чего фильм стал еще более страшным, но остался таким же манипулятивным и таким же гениальным. Другое дело, что теперь эта история совсем о другом
Фото: A-One Films
Фото: A-One Films
В 2003 году кинокритик Роджер Эберт написал статью в защиту фильма Гаспара Ноэ «Необратимость», который многие зрители отказывались досматривать до конца, а некоторые критики принципиально отказывались смотреть вообще. Драма рассказывалась в обратном порядке: в самом начале фильма зрителей оглушала дичайшая сцена убийства в гей-клубе, потом приходилось наблюдать за восьмиминутным безжалостно подробным анальным изнасилованием героини, а когда почти все зрители в ужасе покидали просмотр, Ноэ переходил к любви. Влюбленная пара — Алекс (Моника Беллуччи) и Маркус (Венсан Кассель) — и их друг Пьер веселились на вечеринке, ехали на вечеринку, готовились к вечеринке. Алекс рассуждала о времени и его необратимости, выясняла, что беременна, обнималась с Маркусом, засыпала на зеленой лужайке. Эберт, признавая, что «Необратимость» почти невозможно смотреть, писал, что сама эта обратная структура выступает против насилия и жестокости, «в то время как обычная хронология свела бы нас по соблазнительной сюжетной тропе к шокирующей, эксплуатационной развязке».
Идея обратить вспять «Необратимость» возникла уже давно: сначала это «просто ради интереса» предлагал Венсан Кассель, потом фильм без ведома режиссера перемонтировали «как надо» южнокорейские видеопираты. С момента премьеры прошло 18 лет. Гаспар Ноэ, французский режиссер аргентинского происхождения, которого до сих пор называют «enfant terrible», хотя ему уже под 60, заявил, что в 2002 году «многие зрители недопоняли какие-то аспекты истории» «Необратимости». Во время работы над «Вечным светом» (2019) он решил провести ремастеринг своего главного фильма, а заодно и посмотреть, как сюжет будет выглядеть в «нормальном порядке».
«Обычная хронология» сработала не лучше и не хуже обратной — перед нами другой, не менее эксплуатационный, не менее манипулятивный и не менее гениальный фильм. В прологе к первой «Необратимости» появлялся Мясник из дебютного фильма Ноэ «Один против всех» (1998) и произносил знаменитую фразу: «Время разрушает все». Теперь пролог стал эпилогом, замкнув фильмы Ноэ в ленту Мёбиуса.
Фото: A-One Films
Фото: A-One Films
Фото: A-One Films
Фото: A-One Films
Фото: A-One Films
Фото: A-One Films
Фото: A-One Films
Фото: A-One Films
Фото: A-One Films
«Необратимость» была наглым, претенциозным, убийственным психологическим киноэкспериментом, путешествием из ада в покинутый рай, попыткой не просто оправдать месть, но заставить зрителя испытывать адреналиновый приход на протяжении полутора часов. Сначала его потряхивало от ужаса, потом от еще большего ужаса, потом от того, что герои не знают, какой ужас их ждет. «Необратимость. Полная инверсия» — наглый, претенциозный, убийственный психологический киноэксперимент, попытка показать, как устроена жизнь: все постепенно становится хуже, а потом становится хуже непоправимо.
В чем, собственно, разница между фильмами, в которых долго и убедительно насилуют женщину, надевшую слишком откровенное платье, и до смерти забивают огнетушителем предполагаемого преступника? Нет разницы в уровне жестокости, нет разницы в желании оглушить (а если повезет, то и забить насмерть) зрителя, нет разницы в движении камеры, останавливающейся лишь для того, чтобы лучше видеть изнасилование.
Разница между двумя «Необратимостями» — это разница между 2002 годом и сегодняшним днем. В девяностых — начале двухтысячных одним из главных киноманских удовольствий было складывать пазлы из разрозненных обломков, быть киносыщиком в погоне за разгадкой тайны, видеть, как из мелочей вырастает смысл. Сегодня одно из главных киноманских удовольствий — прожить историю от начала до конца, вырасти вместе с ней.
В 2002-м зрителя шокировало начало «Необратимости»: запредельная степень насилия на экране и запредельное любопытство камеры. Сейчас, во времена стримов и выкладывания в сеть случайных и неслучайных записей с любых камер, насилие в «Необратимости» — это просто насилие. Гораздо страшнее начало второго фильма: семейная идиллия с инфантильным идиотом, нарциссом, существовать рядом с которым невозможно.
Первый фильм был историей Маркуса и Пьера — оба любили одну женщину, один из-за нее совершил убийство, другой оказался в больнице. Первая половина фильма — беспорядочные метания двоих друзей по городу, и лишь потом зритель видит, за кого они мстят. Вся вторая половина — попытка оправдать безумие Маркуса его любовью к Алекс. Новый фильм — это история Алекс, ее парней, ее неотразимости, ее надежд и история абьюза. Насилие начинается почти сразу, просто в какой-то момент оно становится невыносимым.
«Давайте сделаем шокирующими моменты, которые должны быть шокирующими, и нежными — моменты, которыми должны быть нежными»,— говорил Ноэ во время создания первой «Необратимости». Но к 2021 году те моменты, которые когда-то казались нежными, перестали быть таковыми. Время ничего не разрушило, но все изменило. Оно вообще ничего не разрушает, оно просто еще и еще раз перемонтирует то, что мы уже видели.
Режиссер считает, что теперь история стала понятнее, мрачнее и даже депрессивнее. Теперь это диптих — Ноэ сравнивает две «Необратимости» с двумя сторонами одной монеты, двумя сторонами одного музыкального диска. И всерьез советует смотреть оба фильма подряд.
Никто не будет этого делать.
В прокате с 18 февраля