В прокат вышел фильм Максима Бриуса «Зоя», снятый по инициативе и при поддержке Российского военно-исторического общества. К изумлению Юлии Шагельман, главным героем истории о замученной фашистами партизанке Зое Космодемьянской оказался Иосиф Сталин, изображенный в фильме в почти полном соответствии с советской киноиконографией времен до ХХ съезда.
Без личного благословения товарища Сталина экранные акты героизма просто не могут состояться
Фото: Киностудия им. М. Горького
Без личного благословения товарища Сталина экранные акты героизма просто не могут состояться
Фото: Киностудия им. М. Горького
Впервые Сталин (Леван Мсхиладзе) появляется на экране примерно на десятой минуте фильма, в сопровождении титра, рассказывающего о приказе Ставки верховного главнокомандования №0428 от 17 ноября 1941 года, известном как приказ «выгнать немцев на мороз». Именно в соответствии с ним были созданы диверсионные отряды из вчерашних школьников и студентов, которые должны были пробираться в тыл врага, стоявшего уже практически под Москвой, и уничтожать населенные пункты, в которых остановились немцы. Читая приказ, верховный главнокомандующий чуть ли не со слезой в голосе вопрошает: «Но ведь там же люди? Что будет с ними?» — и сам же себе отвечает: «Но если мы не примем жесткие меры, нам этого не простят». Подписывая приказ, еще раз подчеркивает: «Нам ничего не забудут и не простят», намекая, очевидно, на неблагодарных потомков, которым вздумается пересматривать и анализировать его действия во время войны, а также до и после нее.
По поводу «Зои», работа над которой шла с конца 2016 года, генералиссимус мог бы не волноваться. Конечно, здесь он предстает не таким внушительным памятником самому себе, каким его играл, скажем, Михаил Геловани в «Падении Берлина» (1949). Он старше, выглядит усталым, на челе застыла тяжкая дума о спасении Отечества в самый черный час. Однако во всем остальном это идеальный вождь народов: он лично является в кунцевский центр подготовки диверсантов, чтобы благословить Зою (Анастасия Мишина) и других на подвиг, отказывается от эвакуации в Куйбышев, вспоминая свой единственный разговор с героиней («Не боишься?» — «Я ничего не боюсь!»: впрочем, так звучат тут почти все диалоги), и вообще имеет с ней почти мистическую ментальную связь, преодолевающую время, пространство и даже смерть.
Итак, в фильме есть протагонист — Сталин, есть и антагонист — немецкий гауптман Зоммер (Вольфганг Черни). Именно он приказывает пытать и повесить Зою, но в то же время также испытывает к ней едва ли не сверхъестественное притяжение — восхищенный ее мужеством, он предлагает партизанке перейти на темную сторону, страстно цитируя Ницше. В кульминационный момент протагонист и антагонист символически встречаются: когда перед смертью Зоя кричит «Не бойтесь! Сталин придет!», гауптман окончательно понимает, что дело его проиграно и впереди его ждет неотвратимое возмездие.
Кого в фильме «Зоя» нет, так это самой Зои, о которой как о человеке зритель узнает даже меньше, чем из официальных советских биографий. В самом начале она представляет собой усредненный светло-оптимистичный образ школьницы довоенного времени. Сняты «мирные» сцены максимально фальшиво — даже мимика актеров не совпадает с наложенной позже озвучкой. Потом Зоя — просто тело, которое бьют и мучают, превращая в окровавленный кусок мяса. Эти эпизоды поставлены тщательно, натуралистично, с вниманием к деталям, которому не помеха и возрастной рейтинг 12+; разве что аккурат перед сценой группового изнасилования экран милосердно уходит в затемнение.
В эпилоге авторы вновь вспоминают про Сталина — он скорбно стоит над могилой Зои, пока титр услужливо пересказывает якобы существовавшую на фронте легенду о его секретном распоряжении не брать в плен служащих 332-го полка вермахта — тех, что замучили партизанку. За годы учебы в советской школе, названной в честь товарищей Зои по партизанской части, мне такого слышать не доводилось — но, очевидно, спустя пару десятков лет новая жизнь создает новые мифы, почему-то подозрительно похожие на самые лживые и подлые из старых. И снова в них не находится места живым людям — только героическим покойникам.