фестиваль кино
Сегодня вечерним сеансом в кинотеатре "Художественный" увенчается московская программа фестиваля "Новое британское кино": под занавес будет показан самый известный из фестивальных фильмов — "В этом мире" (In This World), удостоенный "Золотого медведя" на прошлогоднем Берлинском кинофестивале. Поскольку российского дистрибутора картина так и не нашла, сегодняшний показ может оказаться последним шансом посмотреть ее в России. Стоит ли его использовать, задумалась ЛИДИЯ Ъ-МАСЛОВА.
"В этом мире" — своего рода полудокументальный приквел, предыстория по отношению к таким игровым фильмам, как "Восток есть Восток" (East is East), "Играй как Бекхем" (Bend It Like Beckham) и аналогичная "Анита и я" (Anita and Me), включенная в программу нынешнего фестиваля и рассматривающая проблему ассимиляции азиатских эмигрантов в Великобритании в несколько умилительном ключе. Фильм Майкла Уинтерботтома без всякого умиления показывает, как же, собственно, все эти пакистанцы, индусы и — в данном случае — афганцы попадают в Лондон и что им (или их родителям) приходится вынести, прежде чем их контакты с коренным населением и европейской культурой станут материалом для добродушных комедий.
Если бы потенциальные эмигранты смотрели такое кино, вероятно, в каких-то моментах они могли бы использовать его в качестве наглядного пособия: как добраться из Пакистана до английской столицы без всяких виз и документов способом мало отличающимся от автостопа. Хронология и топография фиксируются пунктуально, причем иногда счет идет даже не на дни, а на часы, а маршрут отмечается красной линией на специальной карте. В феврале 2002 года подросток Джамал, уверяющий впоследствии, что ему шестнадцать, и его родственник постарше стартуют из лагеря афганских беженцев в Пакистане. Чтобы добраться до иранской границы, им приходится пересечь Афганистан и для этого дать взятку обыскивающему их грузовик патрульному. "Зачем ты отдал ему мой плейер?" — пеняет младшему путешественнику старший, не сумевший так быстро сориентироваться, как мальчонка, смекнувший, что лучше потерять плейер, чем несколько дней. После этого эпизода за судьбу Джамала беспокоишься уже существенно меньше, тем более что он, в отличие от взрослого компаньона, говорит по-английски.
Оплатив услуги проводника, переправляющего через границу, странники попадают в Иран, но, проведя там дней десять, оказываются высланы обратно в Афган после упорных препирательств с очередным представителем органов правопорядка, раскусившим их в автобусе: "Я думаю, вы все-таки афганцы".— "Да нет, никакие мы не афганцы". Но каким-то там иранским постовым целеустремленных афганцев все равно не переупрямить: хотя деньги у них все отобрали, они вынимают из ботинка заныканные доллары и снова обращаются к тому же проводнику. Вторая попытка оказывается более успешной, и, сделав передышку в Тегеране, беженцы предпринимают марш-бросок в Турцию горными козьими тропами. Тогда "В этом мире" начинает немножко напоминать "Ведьму из Блэра": поскольку переход происходит ночью, ручная цифровая камера не показывает ничего, кроме голубоватого зерна и ползущих по снегу силуэтов. И вот уже 29 апреля нарушители нескольких границ сидят в стамбульском шалмане и слушают веселую турецкую музыку. Потом, чтобы подзаработать на дальнейшую дорогу, пристраиваются обтачивать чего-то железного, а в свободное время гоняют по улицам пустые пластиковые бутылки и кушают кебабы на Таксиме. Это относительно безоблачная часть повествования, сразу за которой режиссер вставляет самую страшную: вместе с другими беженцами (муж, жена и младенец) герои проводят сорок часов в трюме какого-то корабля, следующего в Триест, а когда контейнер с ними наконец распечатывают, живыми обнаруживают только младенца и Джамала. (Говорят, Уинтерботтома вдохновил трагический случай с китайцами, тоже вот так ехавшими зайцем в грузовом контейнере и задохнувшимися под Ла-Маншем).
Никак не отреагировав на гибель попутчика, Джамал на автопилоте продолжает путь: перекантовавшись пару недель в Триесте, крадет в кафе сумочку с деньгами, покупает билет в Париж, и вскоре на карте возникает некий населенный пункт на берегу Ла-Манша и дата "6 июня 2002 года". В местном лагере для нелегалов герой, уже неоднократно продемонстрировавший сметливость и коммуникабельность, заводит нового друга, вместе с которым они преодолевают Ла-Манш, прицепившись к днищу грузовой фуры. После этого Джамалу остается только позвонить из Лондона оставшимся в Пакистане родственникам и на вопрос о его спутнике сообщить: "Он больше не в этом мире". В заключительном эпизоде герой молится в мечети, приобщившись к такому благу западной цивилизации, как маечка "Леви Страусс". И даже титр, из которого следует что реально существующему Джамалу отказали в политическом убежище и позволили остаться в Англии лишь до 18-летия, не может поколебать уверенность, что Англия приобрела нового постоянного жителя. Возвращаться обратно, преодолев столь тернистый путь (да еще и став героем кинокартины), было бы с его стороны глупостью. Хотя почему ему не сиделось на месте, в фильме четко не объясняется, и предисловие про афганцев, сбежавших сначала от советской интервенции, а потом от американских бомбардировок, все-таки не проливает свет на то, зачем героев понесло именно в Лондон. То ли отсутствием политических вопросов, то ли бесстрастной документальностью интонации, то ли невозможностью проникнуть в мысли персонажей, но странным образом "В этом мире" напоминает совсем иначе снятый и несущий совсем другое настроение французский документальный фильм "Птицы" (Le Peuple migrateur). В картине Уинтерботтома тоже ощущается завороженность, правда не природным, а социальным явлением — инстинктивными миграциями людей по одним им известным маршрутам с только им известными и не всегда четко осознаваемыми целями, но манящими настолько сильно, что остановить это движение может только смерть.