выставка современное искусство
В центре современного искусства М`АРС открылась выставка художника Юрия Купера. Секрет успеха одного из самых преуспевающих художников-эмигрантов пыталась понять ИРИНА Ъ-КУЛИК.
Бывший гражданин СССР, в 1970-е годы эмигрировавший в Израиль, а затем получивший британское гражданство, господин Купер является эталонным примером "эмигрантской мечты". Его выставки проходят по всему миру — от Нью-Йорка до Токио, его произведения находятся во многих музейных и частных коллекциях. В качестве театрального художника господин Купер работал с такими знаменитыми режиссерами, как Роберт Олтман и Марсель Марешаль. В качестве книжного графика оформлял западные издания Андрея Платонова, Бориса Пастернака и даже Ромена Гари. С некогда покинутым отечеством господин Купер находится в исключительно благостных отношениях — в 1995 году его персональная выставка состоялась в самом Пушкинском музее. Нынешнюю экспозицию художника в помещении центра М`АРС организует международная компания London Contemporary Art LTD, занимающаяся помимо арт-дилерской и галерейной деятельности художественным оформлением отелей и круизных судов класса "люкс".
Кажется, что художник, покинувший Россию в 1972 году, должен быть авангардистом и нонконформистом,— творцу подобает уезжать по эстетическим, а не только политическим или экономическим соображениям. Представленные в М`АРСе произведения господина Купера, датированные преимущественно 2000-2004 годами (хотя попадаются и вещи 1990-х годов), выглядят хотя и не нонконформистскими, но зато образцово-эмигрантскими. Как и подобает изгнаннику, оказавшись там, "где чужая плещется вода", Юрий Купер предается ностальгии по другим берегам и утраченному времени. Его работы проникнуты приторным пассеизмом. Что бы ни изображал художник на своих натюрмортах — разрисованные жестяные коробки, воронки, перья, ножи или мастихины, все эти предметы кажутся пришедшими из другого времени. Даже цветы и яблоки у него умудряются выглядеть старинными. Причем старина эта — столь почтенная, что даже какой-нибудь заурядный совок или чертежный треугольник кажутся не просто найденными среди домашнего старья, но приобретенными за большие деньги в антикварном магазине.
По тщательности исполнения натюрморты Юрия Купера — это почти обманки. Правда, художник никогда не допустит, чтобы наивное изумление иллюзией возобладало над восхищением его мастерством. Чтобы разглядеть яблоко или картинку на жестяной коробке, взгляд должен пробиваться сквозь густые слои лессировок. Вполне возможно, что под ними содержится всего лишь тщательно раскрашенная фотография. Обработанными фотографиями, судя по всему, являются его пейзажи. Художник берет исключительно открыточные виды. Если Москва — так Большой театр, если Петербург — то Исаакиевский собор, ну и, конечно же, Венеция. "Открытки" не только одеваются витиеватой живописной фактурой, но и засыпаются чем-то вроде блескучего синтетического снега, каким украшают рождественские открытки. Правда, господин Купер превращает этот сусальный снег в колючую наледь, словно бы налипшую на стекло, за которым открывается вид, и вообще старается, чтобы на первый взгляд эта изморозь казалась нарисованной.
Художнику нравится вводить зрителя в заблуждение. Сначала публика должна поразиться фотографической дотошности живописи, потом обнаружить, что перед ним все же прикинувшаяся живописью фотография. Ни дать ни взять церемонные кви-про-кво какого-нибудь старомодного водевиля с переодеваниями.
Впрочем, на то это и водевиль, чтобы все кончилось хорошо и все получили по заслугам. В отличие от всяческих авангардистов-постмодернистов Юрий Купер ничего не подвергает сомнению и, водя публику за нос, следит за тем, чтобы у зрителя ни в коем случае не закружилась голова, не ушла почва из-под ног и не случилось какого иного дискомфорта. Никто не почувствовал себя обманутым — ни ценители виртуозной техники, ни любители открыточных видов, ни почитатели старины. Посетители вернисажа в М`АРСе — светская публика и популярные деятели искусств вроде режиссера Житинкина и барда Градского — выглядели явно довольными. Приятно осознавать, что художник, некогда не признанный на родине и вынужденный искать славы за рубежом, теперь и в Москве выглядит понятным, приемлемым и приятным во всех отношениях.