Ректора Высшей школы экономики (ВШЭ) Ярослава Кузьминова принято называть серым кардиналом реформы образования. Сотрудники ВШЭ рассчитывали эффективность нововведений в образовании, университет был фактически единственным элитарным вузом, принимавшим выпускников с сертификатами единого госэкзамена (ЕГЭ) на все свои факультеты. О господине Кузьминове в кулуарах говорили как о самом вероятном преемнике экс-министра Владимира Филиппова. О том, каким видит путь реформы ЯРОСЛАВ КУЗЬМИНОВ, его расспросила корреспондент Ъ АННА Ъ-КАЧУРОВСКАЯ.
— Сколько стоит ЕГЭ?
— Порядка 800 млн рублей в год. И, по нашим расчетам, это 50-процентная экономия бюджетных средств.
— На чем же здесь можно сэкономить?
— Хотя бы на том, что не придется платить премиальные вузовским преподавателям, которых на время вступительных экзаменов отзывают из отпуска. Это обходится государству как минимум в 3 млрд рублей ежегодно.
— Вам не кажется, что преподаватели все-таки имеют представление о том, кого принимают в свой вуз, а ЕГЭ заставляет их брать кота в мешке?
— ЕГЭ — это тоже не массовый набор. При помощи госэкзамена можно определить талантливых детей — тех, которые набрали баллы, близкие к максимальным. Высшая школа экономики приняла уже 400 никому не известных детей с оценками не ниже 85 баллов из 100. И во время учебы подтвердилось, что слабых среди них не было. По-моему, при помощи ЕГЭ искать одаренных детей проще.
— Вы всерьез полагаете, что ЕГЭ может ликвидировать взятки при поступлении? Сегодня тесты, выполненные школьниками одного региона, проверяет комиссия из того же региона. Меняется всего лишь адрес взятки — ее понесут не ректору, а комиссии.
— Проверка в регионах — безобразие, конечно, и мы даже направляли по этому поводу официальное письмо Владимиру Филиппову. "Местная" проверка действительно приводит к завышению оценок и способствует коррупции. В Чувашии, например, результаты всегда самые высокие по стране. Каждый регион хочет выставить себя в лучшем свете. Чтобы лишить регионы соблазна подтасовывать результаты, нужно дать возможность комиссии из одного региона проверять работы школьников из соседнего. Это элементарная вещь, которая до сих пор не делалась из примитивной жадности и лени. И вообще, должна существовать федеральная служба по контролю за ЕГЭ. К ее работе, возможно, придется привлекать сотрудников силовых ведомств.
— К чему именно?
— У ЕГЭ много тонких мест. На страну печатается огромное количество тестовых бланков, необходимо обеспечить секретность информации. Хакерство достигло такого уровня, что расшифровать штрих-коды тестовых бланков уже несложно. Часть С проверяют не компьютеры, а люди. Дети собираются не в своих школах, а в центрах тестирования, где их никто не знает в лицо. Нельзя исключать возможности появления подсадных уток.
— Судьба ЕГЭ окончательно не решена, но министр Андрей Фурсенко не раз заявлял, что "без качественных изменений не обойдется". Что, по-вашему, в тестах нужно поменять?
— Во-первых, нужно создавать тестовые задания в двух вариантах — сложном и простом. Причем выбор варианта должен остаться за учеником. Во-вторых, наборы вопросов нужно обновлять каждые три года. В-третьих, нужно избавиться от первой, собственно тестовой части госэкзамена. В ней нет смысла, ее появлением мы обязаны кучке методистов, которые фактически оглупляли детей, приучая их к зубрежке.
— Вы считаете, что репетиторства перед поступлением в вуз вовсе не должно быть?
— Против института репетиторства я не возражаю, я выступаю против натаскивания, которое заменяет развитие ребенка.