фестиваль театр
На сцене Театрального центра на Страстном воронежский Камерный театр показал спектакль "Зима" по пьесе Евгения Гришковца, выдвинутый на соискание премии "Золотая маска". Измеряла температуру спектакля МАРИНА Ъ-ШИМАДИНА.
"Зимой" Евгения Гришковца соблазнялись многие. Еще бы, пьеса, получившая "Антибукера", самый успешный и популярный московский драматург и артист, лауреат "Золотой маски", представляющий молодую Россию на всевозможных международных фестивалях. Заполучить такую козырную репертуарную единицу пытались как в провинциальных, так и в московских театрах, но нельзя сказать, чтобы эти постановки были успешными. Самый громкий провал случился несколько лет назад со спектаклем, в котором участвовали звезды столичной антрепризы Валерий Гаркалин и Андрей Панин. Тогда режиссер Виктор Шамиров испугался простоты и искренности текста Евгения Гришковца и решил пойти наперекор его стилистике, которую сам автор называет "новым сентиментализмом", грубо размалевав нежное лицо пьесы жирными яркими красками клоунского грима. Михаил Бычков выбрал другой, более естественный способ взаимоотношений с пьесой и обошелся с ней полюбовно. "Зима" ответила ему взаимностью.
Эта пьеса идеально сконструирована для представления, введем такой термин, "театра Гришковца" другими актерами. Сюжет ее предельно прост: двое солдат отправляются на учебное задание в зимний лес, чтобы что-то там подорвать. Всю ночь они вынуждены сидеть в сугробах, не разводя костра, и согреваться исключительно разговорами. Ощущение надвигающейся нелепой, но от этого не менее страшной холодной смерти под елкой, нарастает постепенно. В этой пограничной ситуации, где бездействие только усугубляет страх, для героев вполне естественно предаться воспоминаниям и разговорам за жизнь, которые обычно ведет со сцены сам господин Гришковец. Вот они и вспоминают: про первые свидания и робкие объятия на скамейках, про случайные ссоры со своими случайными женщинами, про велосипед, который так и не подарили в детстве, про школьные уроки литературы, навсегда отбившие охоту читать "Тараса Бульбу", про Гулливера и полярника Амундсена. Все эти разговоры неминуемо заставят вспомнить другие пьесы Евгения Гришковца, написанные как раньше, так и позже "Зимы",— "Как я съел собаку", "Одновременно", "Дредноуты". В пьесе для других артистов господин Гришковец остается верен своим постоянным темам и мотивам и все так же пытается корявым бытовым языком выразить не поддающиеся вербализации ощущения. Например, каждый курильщик знает, как это — хотеть курить, но попробуйте выразить это словами.
К счастью, артисты Камиль Тукаев и Андрей Новиков не пытаются подражать актерской манере Евгения Гришковца — не заикаются, не путаются в словах и не имитируют свободный разговор со зрителем. Они легко присваивают этот текст себе (благо эмоциональная память у актеров и драматурга схожа) и разыгрывают его в четыре руки, точно соблюдая заданную тональность задушевной искренности.
Но есть в этой пьесе и нечто новое для привычной стилистики Евгения Гришковца — это элементы нарочито театральной фантастики. К замерзающим солдатам в финале вместе с детскими воспоминаниями о новогодних праздниках приходит Снегурочка, чтобы увести их в мир иной. Михаил Бычков пользуется этим, чтобы создать на сцене мир не то чтобы игрушечный, но игровой. Вместе с художником Ниной Прошутиной режиссер выстраивает на подмостках ожившую детскую комнату наших воспоминаний: гигантские кубики с картинками, где на "З" непременно нарисован заяц, задник с овальными отверстиями для фотографий, куда вместо учеников какого-нибудь 7 "Б" вставляются портреты битлов, полярников и классиков из школьной хрестоматии. Здесь даже звезды превращаются в домашние новогодние гирлянды, а Малая Медведица — в плюшевую игрушку. Здесь все понарошку: будто это не настоящие солдаты замерзают в лесу, а бывшие мальчишки, впав в детство, играют в защитников родины, будто не смерть ходит вокруг, задумчиво посыпая их головы снежком из меховой сумочки, а самая настоящая Снегурочка из сказки (Елена Лукиных).
Режиссер Михаил Бычков своим спектаклем опроверг расхожее мнение о том, что Евгения Гришковца может сыграть только Евгений Гришковец. Простодушно-наивному и вместе с тем лаконично-притчевому тексту режиссер подобрал подходящую по интонации театральную стилистику. Но, сосредоточившись на приятной, ностальгической стороне пьесы, он пренебрег ее страшной, немного абсурдной и вполне хичкоковской по нагнетаемому саспенсу стороной. Сузил космос до уютных размеров детской комнаты, превратил умирающих героев в мальчиков-зайчиков на новогоднем утреннике, а вселенский холод довел до комфортной комнатной температуры. Зима, в конце концов, всем уже надоела.