Институтки. Воспоминания воспитанниц институтов благородных девиц. М.: Новое л
Институтки. Воспоминания воспитанниц институтов благородных девиц. М.: Новое литературное обозрение, 2003 (серия "Россия в мемуарах")
Два продукта под одной обложкой: занимательнейшие воспоминания пяти
воспитанниц разных времен и разных институтов (от смолянки Глафиры Алымовой (Ржевской), увековеченной в том числе и Левицким, до будущего советского специалиста по творчеству Короленко Татьяны Макаровой, дожившей аж до 1997 года) и краткий исторический обзор института институток, в котором самым интересным оказывается анализ языковой практики. Вас может ждать, например, открытие, что вы сами, зачастую того не зная, говорите на языке институток. Обвиняя детей в "кусочничестве" перед обедом, помните, что это слово происходит от "кусочка", которым называли вечно голодные барышни всякий гостинец или иначе перепавшее им лакомство. Потерявшие уже свой точный смысл "парфетки" пошли от французского "parfaite" (совершенная) — так называли воспитанниц, отличавшихся отменным поведением и послушанием. Протяжное "противный" тоже очень институтское слово — "детское" деление эмоций на восторг и отвращение порождало преимущественно аффектированные оценки. Вплоть до таких речевых уродцев, как "душечка поганая". Замкнутый мир закрытой женской школы, умственная и физическая лень вынужденных годами упражняться в "обожании" и танцах девиц, ничего толком не знающие классные дамы и возводимые в ранг божеств учителя, поразительная невинность по отношению ко всему, что делается за пределами института, и кисейные платья на выпуске — вот то, что составляет фон наших представлений об институтах благородных девиц. Эту книгу нужно читать по двум причинам. Во-первых, мемуары — это почти всегда интересно. Во-вторых, вступительную статью к этому сборнику написал Александр Белоусов — один из лучших специалистов по городскому фольклору и один из самых внимательных "читателей" и "слушателей" любых видов письменной и устной речи.
Пол Стретерн. Кьеркегор за 90 минут / Перевод с английского А. Вронской. М.: Астрель / АСТ, 2004 (серия "Философы за 90 минут")
Бедный Кьеркегор здесь не одинок — за 90 минут можно познать и Канта, и Платона, и еще черт знает кого из тех, кто попался под руку авторам серии "Философы за 90 минут". Прочтя эту книгу, я наконец поняла, почему западные интеллектуалы так ловко ориентируются в философии, ненавязчиво так вкрапляют в разговор цитаты из античных, немецких и иных классиков да проводят лихие параллели. Это потому, что у них есть такие издания. Текст крупным шрифтом, 70 страниц про жизнь и труды, еще 8 — цитаты, "важные даты в философии" на пяти страницах, хронология жизни на двух, и еще две — про эпоху Кьеркегора (с кем жил одновременно, кто и с кем тогда воевал, какие шли экономические процессы). Кьеркегору явно повезло: при нем родился Вагнер, Фарадей открыл принцип электрического магнетизма, Гегель умер от холеры, Гете умер не указано от чего, но указано где — в Веймаре, родился Фрейд, а "философ-антигегельянец Шопенгауэр наконец-то становится знаменитым". Читается на одном дыхании. Запоминается всяко лучше, чем когда готовишься к экзамену по истории философии. На следующий день после прочтения очень хочется что-то такое ввернуть ребенку-подростку за завтраком. Вот только признаваться ему, откуда такие познания, не стоит,— пусть лучше думает, что вы все это прочли в собрании сочинений, и еще лучше — на языке оригинала, это сделает вас недосягаемым для его критики, хотя бы по поводу философии. А вот когда ему самому придется сдавать этот чертов экзамен, можно и открыть страшную тайну "философии за 90 минут".
