В условиях энергетического перехода перед странами-экспортерами стоят две плохо совместимые друг с другом задачи: выжать максимум доходов из тех запасов углеводородов, которые еще смогут быть востребованы на внешних рынках, и повысить конкурентоспособность национальных нефтедобывающих компаний на новых «зеленых» рынках. При этом пока решающим фактором на глобальном энергетическом рынке остается пандемия коронавируса.
Фото: Алексей Смагин, Коммерсантъ / купить фото
Фото: Алексей Смагин, Коммерсантъ / купить фото
Пока страны—участницы ОПЕК+ согласились увеличить производство нефти на 500 тыс. баррелей в сутки начиная с января 2021-го. Запланированы ежемесячные встречи в течение первого квартала следующего года для координации усилий по поддержанию стабильности на мировом нефтяном рынке.
В вопросе роста спроса на нефть оптимизма участникам сделки добавляет появление эффективных вакцин против коронавируса, что позволит прирастить хотя бы часть упавшего нефтяного спроса, а также прогноз погоды, обещающий холодную и снежную погоду. На фоне этого некоторые ближневосточные государства уже готовятся к существенному приросту поставок нефти на международные рынки.
Так, иранские власти поручили нефтяному министерству страны увеличить производственные и экспортные мощности в надежде на отмену санкций против Ирана со стороны США с приходом Джо Байдена на пост президента. Сейчас иранские поставки нефти на мировой экспорт оцениваются в 300 тыс. баррелей в сутки, тогда как на пике, в 2018-м, они достигали 2,8 млн баррелей в сутки. Объединенные Арабские Эмираты, ранее поддерживавшие в ОПЕК курс Саудовской Аравии, в ходе декабрьской встречи оказались в числе противников дальнейшего сокращения добычи нефти в рамках соглашения ОПЕК+. Кроме того, ОАЭ не так давно заявили о планах потратить $122 млрд на увеличение нефтяных производственных мощностей.
От ограничений добычи нефти со следующего года собирается отказаться и Норвегия. А Соединенные Штаты существенно нарастили производство нефти в течение последних месяцев уходящего года. Однако перспективы нефтяной отрасли в США выглядят далеко не радужными, прежде всего из-за позиции инвесторов, предпочитающих другие направления для капиталовложений. Главной жертвой, принесенной в 2020 году, стали арктические проекты. Все крупнейшие американские банки выступили с публичными заявлениями об отказе от финансирования бурения в рамках новых нефтяных и газовых разработок в Арктике.
Еще одним фактором, который может вывести на рынок дополнительные объемы, является намерение некоторых нефтегазовых компаний, взявших курс на декарбонизацию, побыстрее монетизировать оставшиеся запасы традиционного сырья. Например, международная корпорация ВР в текущем году громко анонсировала переход к «чистой» энергетике и при этом заявила о масштабных инвестициях в ближневосточные нефтяные и газовые проекты в течение 2021 года. То есть производитель намерен интенсифицировать разработку дешевых и простых с геологической точки зрения запасов нефти. Конкурировать с ними российским компаниям будет очень трудно, так как в РФ большая часть оставшейся нефти трудна для разработки и находится в районах, удаленных от уже существующей инфраструктуры.
Против роста спроса на традиционные углеводороды будет работать экологическая повестка, которую пока ослабил коронавирус, но усиление которой со временем неизбежно. Продолжение и дальнейший переход на удаленную работу и учебу населения, сокращение поездок останутся главными факторами, отрицательно влияющими на увеличение потребления нефти. Кроме того, на спрос будут давить планы полного перехода в ряде стран на электромобили к 2030–2035 годам.
По информации Wood Mackenzie, около трети существующих пакетов мер по восстановлению мировой экономики в течение следующих полутора лет отводится «экологичному восстановлению экономики». Национальные правительства обязались направить около $4 трлн в этом направлении, что составит треть от всех объемов вложений в «глобальное восстановление» ($12 трлн в течение следующих 18 месяцев). Частные инвестиции в «зеленое восстановление» составят примерно $8–12 трлн. Таким образом, в течение полутора-двух лет вложения в энергопереход со стороны национальных государств и частных инвесторов могут достичь $12–16 трлн.
Часть инвестиций из частного сектора придет от европейских нефтегазодобывающих компаний, реализующих собственные программы перехода к новым технологиям в энергетике. Именно они рассчитывают получить выгоды от занятия конкурентных позиций в новом сегменте экономики. Тогда как нефтяные проекты все больше связывают с трендами технологического отставания — отсутствия программ полноценного перехода на электротранспорт, электрификации отраслей национальной экономики и развития возобновляемой энергетики.
Еще одной проблемой для добывающих компаний в условиях энергетического перехода становится переоценка роли природного газа. Европейские компании «заливали» в последние годы газовую отрасль инвестициями. Утверждали, что текущее столетие станет «золотым веком газа». Но он не продлился и 20 лет, а в перспективе климатическое регулирование неизбежно приведет к сворачиванию любых инвестиций в проекты разработки углеводородного сырья.
«Запасным аэродромом» для нефтяников и газовиков, которые больше не смогут наращивать добычу, могла бы стать водородная энергетика, но технологии в этой области остаются слишком дорогими по сравнению с нефтегазовыми проектами и возобновляемой энергетикой.
Однако непривлекательность «грязных вложений» в разработку нефти и газа может послужить и росту котировок на углеводородное сырье с 2022 года и далее. По информации датского Saxo Bank, крупные нефтедобывающие компании сократили в текущем году долгосрочные капитальные затраты более чем на $80 млрд. Но главным фактором, который определит движение нефтяных котировок в наступающем году, станет то, насколько быстро европейские страны и Соединенные Штаты справятся с пандемией коронавируса.