В этом труде Моргана прослежена вся история брачно-семейных отношений: от гипотетического промискуитета на самой ранней стадии развития общества до моногамного брака. В нем также описаны условия, при которых традиционный моногамный брак, который существует последние 3 тыс. лет, может потерять универсальность, что, возможно, происходит сейчас в виде непрекращающейся череды официальных признаний обществом однополых семей.
Фото: jude beck / Unsplash.com
Фото: jude beck / Unsplash.com
Янки широкого профиля
Льюис Морган относился к тому типу людей, которых американские историки иногда называют довольно забавным термином — multi-skilled Yankee (от англ. «янки широкого профиля»). Преуспевающий адвокат, землевладелец, собственник железной дороги в Мичигане и Morgan Iron Company, сенатор штата Нью-Йорк от республиканской партии, он одновременно был «индейцем» ирокезского племени сенека по имени Тайадаовухкух и крупным ученым-этнологом из разряда gentlemen scientists. Сейчас таких ученых называют независимыми исследователями, которые не связаны с каким-либо официальным научным учреждением и занимаются наукой за свой счет и которые нынче практически полностью перевелись.
Монография Моргана «System of Consanguinity and Affinity of the Human Family» подытоживала его многолетние исследования как полевого антрополога индейских племен, годов его переписки с учеными, занимающимися аналогичными исследованиями в других частях света, и анализа многочисленных исторических и современных источников о семейных отношениях у разных народов разных эпох. Вчерне рукопись его монографии была готова уже в середине 1860-х, и, будучи человеком состоятельным, он вполне мог ее опубликовать сам и разослать коллегам-антропологам во всех странах. Но ему, в глазах его коллег по науке пока еще ученому-любителю, было принципиально важно опубликовать свое исследование по всем правилам публикации научного труда. И издать его не где-нибудь, а в «Smithsonian Contributions to Knowledge» — главном издании Смитсоновского института в Вашингтоне, на то время ведущем научном учреждении США в области антропологии и этнографии и уже достаточно уважаемом в Европе научном институте.
Забегая вперед, можно сказать, что своей цели Морган добился, после публикации «Система кровного родства и родства в семье» он был принят в научном сообществе США и Европы как его полноценный член, избран в Американскую академию наук и получил массу других почетных научных регалий.
Физика научного рецензирования
Адвокат, землевладелец, собственник железной дороги в Мичигане и Morgan Iron Company, сенатор штата Нью-Йорк от республиканской партии Генри Льюис Морган
Фото: wikipedia.org
Адвокат, землевладелец, собственник железной дороги в Мичигане и Morgan Iron Company, сенатор штата Нью-Йорк от республиканской партии Генри Льюис Морган
Фото: wikipedia.org
Смитсоновский институт принял рукопись на рассмотрение. Злые языки утверждают, что публикацию рукописи Льюиса Моргана Смитсоновским институтом пролоббировал в Вашингтоне его родной брат-полковник, высокопоставленный чиновник Военного департамента (War Department), как тогда называли Министерство обороны США. Но скорее институт заинтересовала тема исследования, она явно выходила за рамки узкоспециальной научной тематики, и ее издание обещало не только покрыть расходы на рецензирование и печать, но и стать прибыльным. Для Смитсоновского института, вся деятельность которого, включая издательскую, финансировалась из госбюджета, это было важно.
Но намного важнее для института было издать безукоризненно научный труд, без сучка и задоринки, как говорится, учитывая, что его тема касается общественной морали и текущей политики (тогда в Америке вовсю шло вытеснение индейцев с их земель путем их покупки или военной силой). Подготовить рукопись Моргана к публикации было поручено первому секретарю Смитсоновского института, профессору Принстонского университета Джозефу Генри. Тот был электрофизиком, и основная его претензия к автору рукописи была ее многословность, «много букв», как говорят сейчас. Что же касается собственно этнологии, то тут Генри полагался на рецензентов, неоднократно откладывая публикацию и посылая ее на очередной круг рецензирования. Дело это было нескорое, почта к европейским рецензентам и ответы от них шли месяцами. В итоге с финальной версткой книги Льюиса Моргана, которая была полностью готова в 1870 году, к этому времени познакомились практически все ведущие антропологи и этнографы Старого и Нового света.
А сама книга, которая вышла в начале следующего, 1871 года в 17-м томе «Smithsonian Contributions to Knowledge», оказалась самой дорогой публикацией института за всю его историю. Она обошлась институту в $8 тыс. казенных денег, а ее автор Льюис Морган, который тоже умел считать деньги, потом подсчитал, что потратил на исследования, описание их результатов и бесконечное переписывание и редактирование рукописи $25 тыс. своих кровных (включая упущенную выгоду). Но на физика Генри он злился зря, в отличие от большинства книг на ту же тему как викторианских времен, так и современных, которые действительно трудно читать и понять, что же имел в виду автор, в книге Моргана соблюдается простая и строгая логика, как в школьном учебнике.
По-видимому, урок профессора физики Генри не прошел даром, следующая книга Льюиса Моргана, его magnum opus, или главный труд жизни, если говорить по-русски,— Ancient Society («Древнее общество»), опубликованная в 1877 году, была вдвое короче и вдвое содержательнее «Системы кровного родства и родства в семье».
Антропологический дарвинизм
В своей новой книге Морган под историю зарождения и эволюцию семьи подложил эволюцию всего общества и сделал это так удачно и убедительно, что даже неученому читателю становится предельно понятно, почему брачно-семейные отношения в ту или иную эпоху были именно такими и почему иными они тогда просто не могли быть.
Всю историю человечества Морган делит на три этапа: дикость, варварство и цивилизацию. Новым словом в науке назвать это нельзя. До него датский археолог Кристиан Томсен в 1836 году предложил делить историю человечества на каменный, бронзовый и железный века. А профессор Эдинбургского университета Адам Фергюсон в «Опыте истории гражданского общества», который вышел в 1867 году, предложил такую же, как у Моргана, периодизацию истории. Он же, кстати, первым ввел в научный исторический оборот понятие «цивилизация», которая по его определению характеризуется установлением гражданских отношений и государственных институтов. И наконец, в 1861 году швейцарский профессор римского права Иоганн-Якоб Бахофен выдвинул гипотезу геникократии (матриархата), который в первобытном обществе пришел на смену промискуитету, который Баховен называл «гетеризмом». Гипотеза Баховена основывалась на древнем обычае сабинян, который обязывал замужнюю женщину на протяжении определенного времени после свадьбы отдаваться посторонним мужчинам как бы в искупление нарушения религиозного права всех мужчин на женщину.
Словом, свою теорию Морган создавал не на пустом месте. Он и сам, словно удивляясь этому, пишет буквально в первом абзаце своего «Древнего общества»: «Глубокая древность существования человечества на земле окончательна установлена. Кажется странным, что доказательства этого были найдены только в последние 30 лет и что современное поколение — первое, которое признало столь важный факт». Сегодня это может показаться странным, но еще в конце «просвещенного» XVIII века серьезные ученые рассматривали американских индейцев как одно из «потерянных колен Израилевых».
«Теория вырождения человечества, объясняющая существование дикарей и варваров, должна быть оставлена. Она возникла в качестве вывода из космогонии Моисея и была принята из мнимой необходимости, ныне не существующей,— пишет Морган.— Отдаленные предки арийских наций прошли через стадию, аналогичную той, на которой находятся ныне существующие варварские и дикие племена. …Зародыши главнейших учреждений и производств развились в то время, когда человек был еще дикарем. Всюду, где на различных континентах может быть установлена связь между современным учреждением и его общим зародышем, можно вывести заключение о происхождении самих народов от общего начального ствола».
В этом суть теории социальной эволюции Моргана и, как легко заметить, ее связь с теорией эволюции Дарвина (1859), и иного быть не могло, потому что влияние дарвинизма на социологию того времени было огромным. Некоторые даже слегка повредились рассудком под его влиянием (самый типичный пример — социал-дарвинизм), но другим он явно пошел на пользу, Морган тому хороший пример.
Три периода и девять ступеней истории общества
Периоды дикости, варварства и цивилизации Морган делит каждый на три подпериода (ступени): у дикости и варварства это древнейший, средний и позднейший подпериоды; у цивилизации — древний, средневековый и современный. Первая ступень дикости по Моргану — это время «от младенчества человеческой расы до начала следующего периода… когда человечество жило в своем первоначальном ограниченном месте обитания, питаясь плодами и орехами. Начало членораздельной речи принадлежит к этому периоду. Ни одного образца человеческого племени, находящегося в этом состоянии, не сохранилось до исторического периода».
Средняя ступень дикости «началась с употребления в пищу рыбы и умения пользоваться огнем и окончилась с изобретением лука и стрелы. Из существующих еще племен на средней ступени дикости остаются, например, австралийцы и большая часть полинезийцев эпохи их открытия». Высшая ступень дикости «началась с изобретения лука и стрелы и окончилась с изобретением гончарного производства».
Низшая ступень варварства «началась с изобретением гончарного производства и употребления необожженного кирпича и камня для строительства… Средняя ступень варварства началась с приручения животных в восточном полушарии, а в западном — от возделывания маиса и овощей посредством орошения и закончилась изобретением плавления железной руды. Высшая ступень варварства началась с обработки железа и окончилась с изобретением фонетического алфавита и применением письма в литературных произведениях. Здесь начинается цивилизация. При таких условиях на высшей ступени варварства остаются, например, греческие племена гомеровской эпохи, итальянские племена незадолго до основания Рима и германские племена времен Цезаря».
Морган сам понимал условность своего деления истории на эти периоды и подпериоды и писал об этом. Но они просты и наглядны, как египетская пирамида, в современной науке то же самое представляет собой головоломное иерархическое построение, конкурирующее по своей сложности и запутанности с лабиринтом Минотавра.
Пять этапов эволюции семьи
Что касается семьи, то ее эволюция по Моргану состояла из следующих последовательных этапов. Первый — «кровнородственная семья. Она основывалась на групповом браке между братьями и сестрами. Свидетельство этой формы до сих пор сохраняется в древнейшей из существующих систем родства, малайской, показывающей, что эта первая форма семьи была в древности столь же универсальна, как и эта созданная ею система родства».
Вторая стадия эволюции семьи по Моргану — «пуналуальная семья. Название ее взято от гавайской формы родства — ponalua. Она была основана на групповом браке между несколькими братьями и женами каждого из них и между несколькими сестрами и мужьями каждой из них. Но термин “брат” в употребляемом здесь смысле включал первого, второго, третьего и даже более отдаленных двоюродных братьев, из коих все считались братьями друг друга, как мы считаем родных братьев; а термин “сестра” включал первую, вторую, третью и даже более отдаленных двоюродных сестер, из коих все были сестрами одна другой точно так же, как родные сестры. Эта форма семьи пришла на смену кровнородственной».
Третья стадия эволюции семьи — «синдиасмическая семья. Она была основана на паровании мужчины и женщины в форме брака, но без исключительного сожительства. Она была зародышем моногамной семьи. Развод или разлучение зависели от доброй воли как мужа, так и жены... Данная форма брака была столь же своеобразна, как и семья. Мужчины не выбирали жен, как это делается в цивилизованном обществе, по склонности… брак основывался не на чувстве, а на удобстве и необходимости. Устраивать браки своих детей было фактически предоставлено матерям, и о браках обыкновенно договаривались без ведома вступающих в брак и не спрашивая их согласия. Подчинение этим соглашениям матерей было обязанностью… Однако брачные отношения продолжались только до тех пор, пока это было угодно сторонам. Муж мог по своему желанию отослать свою жену и взять другую, не причиняя первой обиды, а жена пользовалась таким же правом покинуть своего мужа и взять другого при условии, чтобы это не нарушало порядков ее племени и рода».
Четвертая стадия — «патриархальная семья. Она была основана на браке одного мужчины с несколькими женами». Термин этот употребляется здесь в ограниченном смысле для обозначения особой семьи еврейских пастушеских племен, главы и наиболее влиятельные члены которых жили в полигамии. Эта форма оказала небольшое влияние на судьбу человечества, так как не получила всеобщего распространения.
И, наконец, пятая стадия эволюции семейных отношений — «моногамная семья. Она была основана на браке одного мужчины с одной женщиной при исключительном сожительстве; последнее составляло основной элемент этого института. Она является преимущественно семьей цивилизованного общества и, следовательно, по существу недавнего происхождения».
Промискуитет питекантропа
В дальнейшем оказалось, что стадия пуналуальной семьи была характерна только для туземцев Гавайских островов на момент их открытия, или, проще говоря, она выпадала из эволюционной линии развития семьи, была, образно говоря, спин-офф в историческом сериале про семейно-брачные отношения, где приквелом был промискуитет.
С ним у Моргана тоже отдельная история. Он считал, что «промискуитетные связи отражают самую низкую, какую можно себе представить, стадию дикости, самую первую ступень лестницы прогресса. Человека в этом состоянии едва можно было отличить от бессловесных животных, которыми он был окружен… В подтверждение сказанного некоторым свидетельством естественной отсталости первобытного человека служит то обстоятельство, что чем больше мы удаляемся от цивилизованного человека к дикарю, тем меньше становится вместимость черепа и тем сильнее выступают в нем животные признаки. Если бы было возможно встретиться с этим самым ранним представителем нашего вида, нам пришлось бы спуститься гораздо ниже уровня самого отсталого из обитающих теперь на земле дикаря. Может быть задан вопрос: имеется ли какое-либо доказательство существования этого раннего состояния? …Промискуитет можно вывести только теоретически как состояние, которое необходимо должно было предшествовать кровнородственной семье, но он скрыт в туманном прошлом человечества, лежащем за пределами положительного знания».
В переводе на современный антропологический язык, Морган считает промискуитет характерной чертой ближайшего предка человека — Homo erectus, то есть питекантропов. А у Homo sapiens брачные отношения, по Моргану, были уже более упорядоченные, хотя и предосудительные с точки зрения современной морали — кровнородственная семья, при которой брачные отношения были запрещены между родственниками разных поколений, но разрешались между братьями и сестрами всех степеней родства.
Семейный коммунизм
Также интересно, что Морган относил появление парной семьи к самому раннему периоду варварства, то есть моногамный брак, пусть даже в примитивной форме синдиасмической семьи, был границей между дикостью человечества и его варварством. А если еще проще, то этой границей был брак по любви. Разумеется, по внешним признакам та супружеская любовь отличалась от нынешней, потому что в силу чисто экономических причин, чтобы выжить, парным семьям приходилось вести общее хозяйство. Как писал Морган, приводя в пример американских индейцев: «Они сооружали длинные общинные дома, достаточно обширные для удобного размещения пяти, десяти и двадцати семей, причем каждое домохозяйство осуществляло коммунизм в домашней жизни». Но и в таких «вороньих слободках» первобытные Варвары уже имели возможность свободно уйти от постылого первобытного Васисуалия Лоханкина к желанному первобытному Птибурдукову.
По мере скопления на высшей ступени варварства в частных руках разнообразного имущества возникало и естественное желание передать ее своим, а не чужим детям, что, как пишет Морган, было «в действительности фактором возникновения моногамии, имевшей целью обеспечить законных наследников и ограничить их число подлинными потомками брачной пары. Отцовство начало становиться достоверным при синдиасмической семье, но она все-таки не давала еще должной степени этой достоверности ввиду того, что еще в известной мере сохранялись прежние jura conjugalia (брачные законы.— Прим. ред.)».
Так что начало цивилизации было связано помимо прочего и с появлением моногамного брака. В Древнем Риме были уже три формы брака. Но все они одинаково отдавали жену во власть мужа и признавали главной целью брака рождение законных детей. Эти формы — confarreatio, coemptio и usus («церемония», «использование» и «накопление») — сохранялись в эпоху республики и вышли из употребления при империи, когда широкое распространение получила четвертая форма — свободный брак, не подчинявший жену власти мужа, и это был уже вполне современный моногамный брак.
Таким образом, по Моргану, от семейного коммунизма у самых диких дикарей человечество довольно быстро перешло к домашнему хозяйственному коммунизму у менее диких дикарей при наличии у них парного брака, а потом, когда поднакопило побольше собственности,— к моногамному браку, гарантирующему накопление этой собственности в семье и защищающей ее, собственность, от растворения в родоплеменном коллективе.
Теорию Моргана высоко оценил Карл Маркс, который, по свидетельству Фридриха Энгельса, «намеревался изложить результаты исследований Моргана в связи с данными... материалистического понимания истории и тем осветить все их значение». Маркс не успел это сделать, и Энгельсу пришлось самому переписать труды Моргана в его, Энгельса, «Происхождении семьи, частной собственности и государства» в нужном для теории коммунизма ключе, в чем Энгельс не стеснялся признаться: «Было бы нелепо лишь “объективно” излагать Моргана, а не истолковать его критически и, использовав вновь достигнутые результаты, изложить их в связи с нашими воззрениями». Наверное, не надо напоминать, что после революции 1917 года, когда частная собственность опять стала «родоплеменной» и коммунизм казался близким, некоторые вожди «мировой революции» всерьез обсуждали грядущее обобществление жен.
Однополая арийская семья
Современная наука о семье — одна из самых больших, если не самая большая обширная междисциплинарная научная область: от медицины, социологии, психологии до педагогики, демографии, экономики и юриспруденции. Научных публикаций в ней море. Но по существу со времен Моргана семейная наука описала и изучила только одну новую разновидность брака, которой во времена Моргана в таких масштабах, как сейчас, не было — «сожительство». В подробностях этой наукой описан и кризис классической моногамной семьи в XX веке — его причины, проявления и последствия.
Но, когда в начале нашего века во весь рост встала проблема однополого брака, наука о семье (во всех ее ипостасях) начала мямлить что-то невразумительное и продолжает это делать. Ученые лишь описывают с разных сторон последствия воспитания в такой семье подрастающего поколения. Причем ученые из стран, где официально разрешены однополые браки, дружно не находят никаких отрицательных последствий для детей в таких семьях. А ученые из стран, где однополые браки запрещены, в том числе наши ученые, столь же единогласно находят только отрицательные последствия. Сама же семья по умолчанию как была, так и остается моногамной, с чем даже поспорить нельзя: партнеров в однополой семье два, и они постоянные.
Но упрекать ученых в научном саботаже нетактично: они во всем мире в отношениях с властью пока пребывают в роли жен в патриархальной семье пастушеского семитского типа по Моргану. Свободно, по любви они выберут гипотезы и теории возникновения и распространения однополых браков в начале XXI века только тогда, когда пройдет время и станет окончательно ясно, был ли это очередной спин-офф в эволюции брачно-семейных отношений, подобный гавайской пуналуальной семье, или объективно неизбежный следующий этап в развитии семьи и общества.
Сам Морган, кстати, не исключал такой возможности, но только при одном условии: «Арийская система (родства.— Прим. ред.), например, существует почти три тысячи лет без особых изменений и может продолжать существовать еще сто тысяч лет, если только будет так же долго существовать моногамная семья, родственные отношения которой она выражает… Если у арийских наций возникнет новая форма семьи, то существующая система родства останется без изменений, пока эта новая форма не станет универсальной; и хотя в таком случае это могло бы привести к изменению данной системы в некоторых частностях, вся система исчезла бы лишь в том случае, если б новая семья оказалась по существу отличной от моногамной».