Шествие слонов от Нью-Йорка до Калькутты. Минуя Москву

Это самое большое полотно Василия Верещагина, и оно вообще одно из самых больших в мире. Его мечтал приобрести для СССР Никита Хрущев, хотели отреставрировать московские специалисты, старалась заполучить на недавнюю выставку Третьяковская галерея. Картину никто не видел более 20 лет, и только в этом году Мемориальный музей Виктории в Калькутте представил ее после реставрации. Почему знаменитый холст так и не увидели в России, выяснял Огонек.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Евгений Пахомов, корр. ТАСС в Нью-Дели — для «Огонька»

Вокруг картины — группки посетителей со смартфонами наизготовку. Хотя вход в Мемориальный музей Виктории в Калькутте ограничен из-за коронавируса и в огромном здании одновременно могут находиться не более 250 человек, картина под названием «Шествие слонов. Въезд принца Уэльского в Джайпур в 1876 году» привлекает внимание.

Не в последнюю очередь благодаря гигантским размерам — почти 5 на 7 метров, и это не считая рамы. Вызывает интерес и сюжет: наследник британского престола принц Берти, будущий король Эдуард VII, и джайпурский махараджа Рама Сингх II вместе въезжают на слоне в Джайпур, а за ними тянется кортеж слонов со свитой, идут гвардейцы-стражники, следует конный караул. По-восточному пышная процессия направляется во дворец махараджей. На холсте пестрой рекой движутся слоны, кони, люди…

«И все это нарисовал русский? — удивленно спрашивает какой-то парень.— Я был уверен, что англичанин!..» Некоторые пытаются прочесть на хинди имя художника: «Вере-шчха-гин…»

Не все в Индии это знают, но вокруг многих полотен Василия Верещагина, знаменитого русского баталиста, офицера и путешественника XIX века, погибшего в 1904-м в русско-японскую на броненосце «Петропавловск» вместе с адмиралом Макаровым, тайн и интересных историй хватает. Немало из них связаны с Индией. Достаточно вспомнить пропавшую картину «Подавление индийского восстания англичанами», которую никто не видел уже много десятилетий — считается, что она то ли погибла при странных обстоятельствах в одной из галерей США, то ли была намеренно уничтожена. Да и в истории «Въезда принца Уэльского в Джайпур…» загадок достаточно, тем более что более 20 лет холст почти никто и не видел. Но вот свершилось: отреставрированное полотно наконец-то представлено публике. Директор Мемориального музея Виктории Джаянта Сенгупта комментирует событие так:

— Наш музей — самый популярный музей в Индии, больше посещают только исторические памятники, например мавзолей Тадж-Махал. И хотя «Въезд принца Уэльского в Джайпур…», одна из самых больших картин маслом в мире, лишь недавно вернулась в экспозицию, она уже стала крайне популярным экспонатом нашей коллекции.

Из универмага в музей

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

По большому счету у этой картины приключений было не меньше, чем у изображенного на ней британского принца Берти. Как рассказала «Огоньку» научный сотрудник Государственной Третьяковской галереи Светлана Капырина, куратор выставки Верещагина в Москве в 2018 году, художник путешествовал по Индии дважды: в 1874–1876 и 1882–1883 годах. В свою первую поездку Верещагин и стал свидетелем торжественного въезда британского принца Берти в Джайпур — наследник английского престола тогда провел в гостях у махараджи почти месяц, принцу устроили специальную программу с охотой на тигров и кабанов, прогулками по живописным местам.

Василий Верещагин, у которого к тому времени уже была репутация «военного летописца» (он был известен работами, написанными в Туркестане и других горячих точках), по сути, стал летописцем одного из эпизодов «Большой игры» — соперничества Российской и Британской империй в Центральной Азии — и решил запечатлеть его на полотне. В своих письмах он, кстати, не раз жаловался, что в Индии за ним «приглядывали» британцы, очевидно, считая его русским шпионом. Сам же Верещагин в то время в своем творчестве шел к отрицанию войны со всеми ее жестокостями.

— В апреле 1876 года художник выехал в Париж, где по его проекту была построена огромная мастерская, в ней Верещагин и написал это полотно,— рассказывает Светлана Капырина.

Известность картина приобрела быстро. Впервые «Въезд принца Уэльского…» демонстрировался в 1879 году в Лондоне в музее Саут Кенсингтон — ныне Музей Виктории и Альберта, принца-консорта. А в 1888 году Верещагин отправляется с поездкой по США со своими картинами — его пригласила Американская ассоциация искусства. «Шествие слонов» было в числе 200 работ, доставленных для экспонирования. За три года картины Верещагина посмотрели сотни тысяч американцев — только в Чикаго выставку художника посетило свыше 100 тысяч человек.

— Верещагин не собирался продавать свои произведения в США, но его обманул жулик-импресарио,— рассказывает Светлана Капырина.— И художнику пришлось устроить распродажу, чтобы расплатиться с долгами и вернуться в Россию.

«Шествие слонов» тогда приобрел владелец крупного универмага Эдвард Мэлли за 4125 долларов. Однако в 1901 году вице-король Индии лорд Джон Керзон предложил построить в Калькутте (которая была в ту пору столицей Британской Индии) мемориальный дворец-музей в память о недавно скончавшейся королеве Виктории и приобрел у Мэлли эту картину — уже за 26 тысяч долларов, что по тем временам было весьма крупной суммой. Затем полотно оказалось у махараджи Джайпура (почему так случилось — история не очень ясная, подчеркивает Светлана Капырина), но факт в том, что передал полотно в музей уже махараджа Мадхо Сингх II — тот самый, чей предок изображен на полотне.

Четверть века в «ящике»

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

С тех пор «Шествие слонов. Въезд принца Уэльского в Джайпур в 1876 году» остается «звездой» музея. Рассказывают, что увидевший картину советский лидер Никита Хрущев, который посетил Калькутту вместе с председателем Совета министров СССР Николаем Булганиным в 1955 году, был потрясен и загорелся желанием ее приобрести.

Якобы он даже предложил тогдашнему премьер-министру Индии Джавахарлалу Неру обменять картину на эсминец (СССР вскоре станет главным поставщиком вооружений для Индии). Индийский лидер отказался, но с тех пор у индийской стороны сложилось мнение, что Москва хочет заполучить эту картину любой ценой.

То, что полотно нуждается в срочной реставрации, было известно давно. В конце 1990-х состояние холста было уже таково, что картину закрыли специально сделанным деревянным коробом, чтобы предотвратить дальнейшее разрушение красочного слоя. Сначала советская, а потом и российская стороны предлагали помощь в реставрации. Но индийская сторона традиционно отказывалась. Понятно, что работа с таким гигантским предметом искусства вызывала ряд непростых вопросов: например, как картину транспортировать на реставрацию? Такое полотно нельзя перевезти в багажном отделении, нужно заказывать транспортный самолет, да и как перенесет такой полет неотреставрированное полотно, сказать трудно…

Возможно, сыграло свою роль и то, что, как сказал автору на условиях анонимности информированный источник в Калькутте, индийцы «имели некоторые опасения», что картина с родины ее автора уже не вернется. Было ли это главной причиной? Как знать, в любом случае индийцы решили реставрировать полотно самостоятельно после того, как оно почти четверть века провело под фанерными щитами и тканью. На мой вопрос, почему 20 с лишним лет картину не реставрировали, директор музея господин Сенгупта ответил уклончиво: «Двадцать лет назад меня здесь еще не было».

Но сообщил существенные детали:

— В реставрации, которая заняла год, приняли участие пять специалистов нашего музея. Им помогали шесть специалистов из Национальной лаборатории по реставрации культурного наследия. Всего 11 человек. Однако специалистов из России,— добавил директор,— мы не привлекали.

Как рассказал «Огоньку» руководитель группы реставраторов музея Дибакар Кармакар, работа была непростой: специалисты были ограничены во времени и, возможно, не успели сделать все, что хотели. Ведь галерею намеревались открыть к определенной дате.

Он охотно рассказывает, как проходила реставрация, как это было непросто, но главное, почему руководить работами «на Верещагине» было так важно для него самого. Реставратор Кармакар признался, что этот художник произвел на него еще в молодости «самое сильное впечатление после Рембрандта». Калькуттские искусствоведы, объяснил он, знакомы со знаменитой индийской серией художника и высоко ценят ее. Кармакару и его команде хотелось доказать, что они самостоятельно способны провести работы на такой картине. А реставрация «Въезда принца…» имела свои особенности: все-таки картина — огромная (площадь полотна 34,6 квадратных метра, без рамы). Да и возраст более 150 лет.

— Художник использовал необычный метод — многие части не покрыты лаком. Мы не знаем, почему вся картина не была защищена лаком, а лишь некоторые места, например изображения наследного принца и махараджи. Но там, где был лак, он пожелтел или стал бурым. Вы сами можете видеть желтые разводы на старых фото картины, в районе головы принца Уэльского, например. Нам удалось полностью очистить полотно.

Трудным участком оказалось и покрывало идущего впереди слона, на котором въезжают в город главные персонажи картины. Художник тщательно выписал узоры восточного ковра, однако со временем краски поблекли из-за слоя пыли и грязи — картина за полтора века ни разу не проходила ни чистки, ни реставрации. Из-за этого на старых репродукциях ковер кажется почти однотонным. Реставратор явно горд, показывая детали обновленной картины.

«Часть культурного наследия Индии»

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Впрочем, досталось полотну не только от времени, но и из-за пандемии коронавируса. Музейная галерея, в которой оно вывешено, была отреставрирована и открыта в январе — к этой дате и торопились реставраторы, ведь зал должен был открывать лично премьер-министр Нарендра Моди. Премьер открыл галерею, но дистанционно — нажав символическую кнопку. Через некоторое время в музее планировали провести и широкую презентацию картины Верещагина после реставрации. Но тут грянул локдаун все из-за того же коронавируса, и музей закрылся до середины ноября.

Как рассказал директор Сенгупта, в музее хотели, чтобы «Шествие слонов. Въезд принца Уэльского в Джайпур в 1876 году» представил один из самых известных в Калькутте специалистов по русской культуре профессор искусствоведения Калькуттского университета Хари Васудеван. Но в мае профессор Васудеван скончался из-за COVID-19. К тому же в музей пускают с ограничениями. В итоге церемония презентации полотна так и не состоялась.

Директор напомнил, что немало индийских произведений искусства хранится сегодня в Европе, других частях мира. В Индии есть иностранные картины, в том числе русских художников. Все это теперь часть общей мировой культурной сокровищницы.

Российский искусствовед Светлана Капырина согласна с точкой зрения индийского коллеги. «Но все же жаль, что нам не удалось получить эту картину на большую выставку Верещагина, которую организовала Третьяковская галерея в 2018 году»,— оговаривается она.

Куратор рассказала, как пыталась заполучить полотно из Калькутты, как долго переписывалась с музеем, индийским Министерством культуры, предлагала помощь российских экспертов в реставрации. Но индийцы предпочли реставрировать сами. Как подчеркнул директор калькуттского Мемориального музея Виктории, индийская сторона готова и имеет право самостоятельно реставрировать и хранить полотно.

— Во многих музеях мира хранятся работы из других стран. Значительная часть коллекции Лувра была привезена из Италии, других стран еще Наполеоном, та же ситуация с Британским музеем,— напоминает Джаянта Сенгупта.— Да, картину написал русский живописец, но теперь картина Верещагина — это и часть индийского культурного наследия тоже…

В нежелании отдавать работы, пусть и на время, индийцы оказались не одиноки — как рассказала Светлана Капырина, предоставить полотна Верещагина на выставку в Москве отказались музеи Турции и Узбекистана. Но она рассчитывает, что когда-нибудь Третьяковская галерея получит возможность провести выставку одной картины. Знаменитое полотно Верещагина «Въезд принца Уэльского в Джайпур» вполне достойно этого.

— Очень бы хотелось, чтобы самую большую картину художника, которая некогда не смогла вернуться из США, в России все же увидели,— подчеркивает Светлана Леонидовна.