 |
Что же произошло? Мне кажется, все очень просто. Участие в выборах — это не обязанность гражданина, а его конституционное право, а правом пользуются, когда в этом есть хоть какой-то смысл. Вот, например, горит зеленый свет на перекрестке. Я могу идти через дорогу — это мое право. На красный не имею права, на зеленый имею, но не обязана. То есть если мне в магазин на той стороне надо, то я и пойду. Хотя вполне может быть, что в магазине не окажется того, что мне нужно, но может и оказаться. Вот я и ходила раньше на выборы — вдруг окажется. Иногда оказывалось. А если теперь я и с этой стороны дороги вижу, что на магазине замок висит и света в витринах нет, или, например, вывеску "Овощи-фрукты" на "Синьор Помидор" на ближайшие четыре года сменили, то чего же я туда попрусь, если мне сельдерей нужен? Я лучше дома в выходной с сыном башню какую-нибудь из кубиков построю, а то он в свои год и восемь дядю президента лучше в лицо знает, чем маму, потому что дядю президента по телевизору гораздо больше показывают, чем мама дома бывает.
Вот так и получилось, что из 50% регулярно ходящих на выборы я сначала перешла в 25% колеблющихся (были, были порывы съездить, заявку в общем на сельдерей подать, вдруг через четыре года завезут). А уж из стана колеблющихся в стан Неприходько меня и, насколько я знаю, многих моих знакомых окончательно вышибли как раз неистовые призывы прийти на избирательный участок. Мало телевизора, так еще впервые на моей памяти домой позвонили: мол, вот у вас пять человек голосующих прописано, так вы сами придете или вам урну на дом принести?
Это уже не избирательным правом называется, а попыткой нарушения неприкосновенности личного жилища. Хорошо хоть согласия спросили. Мы не дали.
Вероника Куцылло, заместитель главного редактора