На платформе Apple TV+ состоялась премьера нового фильма Вернера Херцога и Клайва Оппенгеймера «Кометы и метеориты. Гости из далеких миров». В прошлом легендарный режиссер и вулканолог из Кембриджского университета сотрудничали в работе над фильмами «Встречи на краю света» и «В самое пекло», картины удостоились номинаций на премии «Эмми» и «Оскар», а их новая работа «Кометы и метеориты. Гости из далеких миров» этой осенью была представлена виртуально на Международном кинофестивале в Торонто и фестивале Американского института киноискусства. В ходе работы Херцог и Оппенгеймер побывали в Антарктиде, Австралии, Франции, Индии и Италии, а также задействовали съемки из Саудовской Аравии и Сибири. «Коммерсантъ Стиль» узнал у создателей картины, зачем они уступают свои места в палатках камерам, а сами спят под открытым небом и почему Вернер Херцог до сих пор не пользуется смартфоном.
Клайв Оппенгеймер и Вернер Херцог
Фото: Apple TV+
Клайв Оппенгеймер и Вернер Херцог
Фото: Apple TV+
— В ходе съемок «Кометы и метеориты. Гости из далеких миров» вы посетили более 12 стран, я при просмотре даже испытала легкую белую зависть. Что берут с собой в кругосветное путешествие режиссеры документальных фильмов? Как вы обычно путешествуете?
ВЕРНЕР ХЕРЦОГ: Я всегда путешествую налегке! С собой у меня только ручная кладь — одна сумка. Но у Клайва все не так: у него с собой пачки бумаг и документов, а также книги. Когда снимаешь документальное кино, важно быть подвижным и легким на подъем, а иначе путешествия ничего хорошего вам не принесут. Мне по душе путешествия, к примеру, по Амазонке, где можно перетащить корабль через гору (речь идет о фильме Вернера Херцога «Фицкарральдо», эта картина 1982 года получила приз за лучшую режиссуру на Каннском кинофестивале. Тогда для съемки настоящий корабль перенесли через реально существующую гору.— «Коммерсантъ Стиль»). Конечно же, на это уйдут месяцы работы с местным населением, но это и неплохо!
Фото: Apple TV+
Фото: Apple TV+
КЛАЙВ ОППЕНГЕЙМЕР: Мы действительно много путешествовали, работая над этим документальным фильмом, поэтому я понимаю твою белую зависть. На днях я испытал что-то подобное, когда увидел фотографию своего друга: на снимке была запечатлена всего лишь багажная лента аэропорта Хитроу! Где только ни побывали мы с Вернером — даже на острове Мер в Торресовом проливе. С каждой новой поездкой мы пересаживались на самолет все меньшего размера, с каждым перелетом нам приходилось оставлять на земле все больше оборудования. В таких сложных рабочих поездках гибкость и умение быстро адаптироваться к новым условиям просто необходимы.
В. Х.: Кстати, в самые важные путешествия в своей жизни я отправляюсь пешком, как пилигрим. А ведь пешие путешествия практически вытеснены из современной культуры.
Клайв Оппенгеймер
Фото: Apple TV+
Клайв Оппенгеймер
Фото: Apple TV+
— Правда, что на съемках этого документального фильма вы спали под открытым небом, пока ваши камеры и кинооборудование ночевали в палатке?
В. Х.: Конечно. Всегда приходится делать выбор. И, поверьте мне, нет ничего плохого в том, чтобы нам, людям, провести ночь под открытым небом где-то в пустыне Западной Австралии! Но вот камерам лучше быть в палатке, ведь в пустыне так много песка, который может навредить оборудованию.
— Ничего плохого, не считая пауков, змей и прочей живности! В вашем новом документальном кино вы очень тонко переплели темы религии и науки. Как вам удалось соблюсти этот идеальный баланс и, например, не уйти с головой в мифологию?
К. О.: Разделить религию, культуру и науку в этом вопросе невозможно. Наш фильм получился бы совершенно другим, если бы мы взяли и погрузились целиком и полностью в научное исследование метеоритов, если бы мы с головой ушли в те потрясающие элементы, которые находят внутри метеоритов, будь то сахар или аминокислоты.
Но ведь куда интереснее посмотреть на то, что метеориты значили для людей в самых разных точках мира, какое значение они имели в истории человечества. Это очень экзотичные камни. В прошлом, когда люди видели падение этих объектов с небес, метеориты приобретали для них божественное значение, для людей это было знаком того, что боги вмешивались в человеческие дела, а образовавшиеся после падения метеоритные кратеры становились для наших предков священными, сакральными местами. Меня невероятно пленит тот факт, насколько переплетены природные явления с историей культуры человечества, особенно когда речь заходит о геофизических божественных феноменах.
Так что мы держали это в голове с самого начала, когда только готовились к съемкам и проводили рисерч.
В нашем листе сразу возникло несколько мест, которые мы хотели показать в фильме и которые бы связали основную идею с вопросами о том, где началась жизнь, как появились люди, почему 65 млн лет назад произошла глобальная катастрофа — падение гигантского метеорита, после которого динозавры вымерли, как и все живые существа планеты. Это событие навело людей на размышления о своей судьбе. Ждет ли нас, человечество, в будущем удар гигантского астероида? Все эти мысли возникают в те моменты, например, когда мы смотрим на ночное небо и видим падающие звезды — все это напоминает нам о непостоянстве нашего мира, ведь кометы появляются в ночном небе также неожиданно, как и перемены в человеческой жизни.
Клайв Оппенгеймер и геохимик Нита Сахай в кратере Рамгарх, представляющем собой кратер от падения метеора диаметром 3,5 км на плато Кота в хребте Виндхья, расположенном рядом с деревней Рамгарх в штате Раджастхан в Индии.
Клайв Оппенгеймер и геохимик Нита Сахай в кратере Рамгарх, представляющем собой кратер от падения метеора диаметром 3,5 км на плато Кота в хребте Виндхья, расположенном рядом с деревней Рамгарх в штате Раджастхан в Индии.
— Вернер, меня очень развеселила ваша шутка в фильме, где на реплику ученому, которая говорит, что все мы состоим из частиц звездной пыли, вы отвечаете: «Я не звездная пыль, я — баварец». После работы над документальным фильмом о метеоритах у вас не возникло желания переосмыслить свою жизнь и, кто знает, может, подготовиться к удару астероида, к неизбежному столкновению с бездной?
В. Х.: Я считаю, что документальный фильм о метеоритах не должен носить дидактический характер, фильмы должны быть захватывающими, открывать для зрителей новые миры, вызывать удивление и трепет. Если нам удается передать эти ощущения в своем документальном фильме, значит, мы на правильном пути. С нашим фильмом мы приглашаем зрителей в самые отдаленные части планеты, к примеру к Берингову проливу, где находят метеориты, которые состоят из квазикристаллов, что раньше считалось немыслимым. А это существует в природе, а значит, существует и во Вселенной. Во время съемок документального фильма важно передать эту радость открытия нового. Взять, к примеру, кадры из Сибири — только представьте, съемки в подлеске, команда окружена комарами! Все это важно передать в фильме, чтобы зритель вместе с нами смог испытать это чувство, когда вы открываете для себя что-то новое, о чем не знали раньше, побывали там, где не бывали раньше, и узнали о том, кто мы.
— Когда вы снимаете документальные фильмы, вы задумываетесь о том, как новое поколение будет смотреть ваш фильм? К примеру, сегодня дети все чаще смотрят видео в ускоренном в полтора раза режиме.
В. Х.: Это большой вопрос для будущего кинематографа.
Действительно, выросло новое поколение зрителей, которое сегодня смотрит кино на скорости воспроизведения 1,5 или даже 2.
У меня нет пока ответа на этот вопрос. Но одно могу сказать точно: создатели фильмов больше не могут позволить себе быть скучными даже на секунду!
Марк Уильман, Джоан Балгер и Клайв Оппенгеймер в обсерватории Pan-STARRS, Халеакала, Гавайи
Фото: Apple TV+
Марк Уильман, Джоан Балгер и Клайв Оппенгеймер в обсерватории Pan-STARRS, Халеакала, Гавайи
Фото: Apple TV+
К. О.: Я думаю, что одно из преимуществ стриминг-платформ и просмотра фильмов на данных площадках — агностический формат. Больше не надо снимать фильм или сериал, задумываясь о том, где будут проходить рекламные блоки. Теперь только содержание фильма диктует хронометраж картины. Больше не существует условных правил для фильмов быть длиной 55 или 90 минут, больше не надо думать об aspect ratio (соотношении сторон экрана), фильмы снова могут быть черно-белыми, если так задумано режиссером. Все это — большое преимущество, впрочем, как и то, что сегодня у фильмов зрители находятся по всему миру.
Клайв Оппенгеймер и ученый Минакши Вадхва из Центр изучения метеоритов при Университете штата Аризона
Фото: Apple TV+
Клайв Оппенгеймер и ученый Минакши Вадхва из Центр изучения метеоритов при Университете штата Аризона
Фото: Apple TV+
— Вернер, вы снимали «Кометы и метеориты. Гости из далеких миров» чуть ли не параллельно со съемками «Мандалорца». Клайв, а вы также работали над фильмом и параллельно преподавали вулканологию в Кембридже. Как вы распределяете обязанности и находите время работать над документальным фильмом, съемки которого могут растянуться на много месяцев?
В. Х.: Работу над этим фильмом начал Клайв, он посвятил много времени и сил рисерчу, результатами которого поделился со мной. Затем мы вместе выбирали героев, отбирали места съемок из 30 локейшенов. Перед началом работы мы условились, что не будем снимать 10-часовой фильм, поэтому число локейшенов сократилось до 10-11. Так что мы начали «монтировать» фильм еще до того, как начались его съемки. Клайву очень хорошо дается кастинг: он всегда находит интересных героев для наших документальных фильмов. Ведь герои важны не только для художественных, но и документальных картин.
К. О.: Моя специализация — вулканология, так что я понимаю суть геонаук, тем не менее для документального фильма о метеоритах мне надо было все равно проделать рисерч. Чем больше я изучал этот вопрос, тем больше я уходил в другие науки: гуманитарные, социальные и, например, даже в археоастрономию. Все это было удивительно интересно, но, вы правы, с профессиональной точки зрения это было совсем не просто. Конечно, совмещать это с работой профессора нелегко, но я старался не показывать виду, хотя порой и отправлял рабочие письма в три утра!
Фото: Apple TV+
Фото: Apple TV+
— Вернер, к слову о рисерче, а как работаете вы? Ведь еще несколько лет назад вы говорили, что у вас нет мобильного телефона и интернетом вы пользуетесь исключительно для электронной почты. Сегодня мы говорим по Zoom, значит ли это, что ваши отношения с интернетом изменились и вы пересмотрели свои взгляды?
В. Х.: Именно! Ведь если мы говорим сейчас с помощью интернета и даже видим друг друга, то я пользуюсь интернетом. Но я все еще не хочу иметь мобильный телефон. Мне не нравится познавать мир через приложения, мне куда ближе прямой контакт с человеком. Как я и говорил, я люблю путешествовать пешком, мне нравится читать печатные, а не электронные книги. Я не читаю ничьих твитов, меня нет в социальных сетях. Я бы предпочел говорить с людьми лицом к лицу, а еще лучше — за хорошим обедом. Я бы хотел встретиться снова с моим тестем — моя жена родом из Сибири. Я бы хотел вместе с ним отправиться на охоту, пострелять уток, а потом запечь дичь и поужинать за приятной беседой. Вот, как я хочу жить, вот, как я хочу функционировать. И я не считаю, что это старомодно, мне кажется как раз, что это очень современно.