В Княжестве Монако вчера открылась выставка "Бубновый валет: от Сезанна до авангарда". Собранная по мировым стандартам из 75 отборных картин главных художников одной из самых знаменитых группировок русского искусства, привезенных из 18 российских музеев, в том числе из Третьяковки и Русского, она сама по себе уже событие. Но настоящую сенсационность ей придает то, что она сделана по частной инициативе и на частные деньги. О новом статусе российских коллекционеров из Монако — МИЛЕНА Ъ-ОРЛОВА.
"Музеи к нашей идее сначала отнеслись с опаской",— рассказывает коллекционер Владимир Семинихин, президент фонда культуры "Екатерина" (по имени жены, сопрезидента фонда), числящегося организатором выставки. Без учреждения фонда такое мероприятие вряд ли удалось бы провернуть: как-никак государственные переговоры — Третьяковка с Русским музеем полтора года думали, надо ли давать вещи под честное слово, а Государственный выставочный зал Монако ждал одобрения его высочества наследного принца Монако Альберта.
В самом деле выставок русского искусства за границей, сделанных за русские деньги, буквально раз-два и обчелся. Можно вспомнить прошлогоднюю "Когда Россия говорила по-французски" в Париже, спонсированную Владимиром Потаниным, но господин Потанин все-таки известный олигарх и к тому же глава попечительского совета Эрмитажа. Владимиру Семинихину, простому владельцу строительной фирмы "Стройтэкс", не обладавшему столь громкими козырями, оставалось лишь одно — сделать хорошую выставку. Бюджет мероприятия, по словам организаторов, потянул на полмиллиона евро.
Куратором была приглашена Зельфира Трегулова, работавшая на таких нашумевших международных проектах, как "Париж--Москва" и "Амазонки русского авангарда", имеющая хорошие связи в российских музеях. Так на выставку попали незатасканные вещи из музеев Рязани, Иванова, Костромы, Саратова, Самары. С другой стороны, удалось уговорить Третьяковку и Русский музей, чтобы они предоставили свои хрестоматийные хиты. Так, из Русского музея привезли программное для "Бубнового валета" произведение Ильи Машкова "Автопортрет с портретом Петра Кончаловского". Это монументальное полотно, возмутившее публику на первой выставке объединения в 1910 году, изображающее двух художников в виде обнаженных борцов-культуристов, держит всю монакскую экспозицию, подчеркивая ее главную идею — показать группу в ее мощи и расцвете, когда "валеты" демонстрировали публике накачанные художественные мышцы, а не старческую дряблость позднего, уже советского творчества (как бывшие авангардисты деградировали в советских академиков, тема тоже интересная, но совсем не представительски-парадная). Благодаря этому временному ограничению, выставка получилась на редкость бодрой — 10-20-е годы и в самом деле были лучшими временами и для Натальи Гончаровой с Михаилом Ларионовым, и для Аристарха Лентулова, и для Владимира Татлина, Роберта Фалька, Александра Осмеркина, не говоря уже о Петре Кончаловском и Иване Машкове. Подробно историю "Бубнового валета" осветили в каталоге выставки великие знатоки этого периода Дмитрий Сарабьянов и Глеб Поспелов. Заметим, что российские музеи ничего подобного к юбилею группы, отмечавшемуся пару лет назад, не сотворили.
Единственное, на что можно попенять кураторам,— что они так "опустили" Казимира Малевича. Отец супрематизма, бывший экспонентом многих выставок "Бубнового валета", представлен единственной картиной — "Жизнь в большой гостинице", долгое время хранившейся в Самарском музее как работа неизвестного художника. Эта не самая удачная кубофутуристическая вещь выглядит худосочно-бледной на фоне остального живописного буйства и гурманства. Но это не прокол, а сознательная месть кураторов, она же восстановление исторической справедливости. Известно, что энергичный супрематист ухитрился выжить с выставок "Бубнового валета" самих "валетов" — так на последней выставке в 1914 году из основателей общества был представлен один лишь Лентулов, а остальное заняли беспредметники.
Впрочем, дизайн выставки, выполненный московской художницей Аленой Кирцовой, как раз по-супрематистски бескомпромиссен. Зал энергично расчерчен широкими серо-белыми полосами, образующими ромбы. В масть и экспозиционные выгородки в виде тех же, только красных ромбов. Дизайнера просили быть с бубнами поосторожнее — красный ромб входит в герб Княжества Монако. Искать скрытый символизм в подобных совпадениях довольно рискованно — как-никак, в России бубны пришивали на арестантские робы, а само словосочетание "бубновый валет" обозначало разухабистую криминальную личность; не зря так назывались художники, страстно желавшие эпатировать публику. И вот спустя век этой карте в историческом пасьянсе выпадает новая роль — быть символом респектабельности. Ход, надо признать, изящный — связать образ современных русских на Западе именно с артистичными "бубновыми валетами", представить их художниками.