Если бы не религиозные войны в сердце Германии, разве бы уехал Иоганн Кристиан Хеншке от своей силезской хаты в такую глушь, как Австралия? Никто уже не помнит, на какие деньги он купил землю под ферму в местечке под названием Кейнетон в 1861 году. Да и кого это волнует — ведь мы точно знаем, что земля там была гораздо дешевле одной-единственной сотки в поселке Чигасово Одинцовского района.
Как и положено было в Силезии, он посадил небольшой виноградничек и небольшой вишневый сад. Хоть и не читал отродясь Чехова, а только Мартина Лютера и Яна Гуса. И поначалу пил сам. Как только качество стало стабильным, то он предпринял коммерческий прорыв в области виноделия в 1868 году, предлагая добрым выпивохам рислинг и шираз. Его сын — Пол Готтард — продолжил это дело и стал выращивать уже иные сорта винограда. Каждое последующее поколение виноделов что-то привносило в процесс, и четвертое поколение в лице Кирилла-Альфреда Хеншке сделало потрясающее красное в 1958 году — оно называлось Hill Of Grace ("Благословенный холм"). Это был шираз. Сегодня винами занимается уже пятое поколение — Стивен Хеншке и его жена Прю. Они делают здесь и каберне совиньон, и шардоне. Именно то, которое мы в преддверии святого Патрика решили налить в свои запотевшие бокалы.
На этикетке обозначено, что "шардоне" для этого вина собирается в Эдемской долине. Этот виноградник стоит рядом с побережьем реки Северная Пара и недалеко от деревни Крейнфорд. Семья купила здесь владения в 1966 году. Так что лоза здесь уже довольно старая. Мы на самом деле совершили ошибку. Мы стали пить это шардоне не слишком охлажденным. Я бы даже сказал, недостаточно охлажденным. Прежде всего у меня вообще есть предубеждение к шардоне, потому что есть некоторые стили виноделия, при которых шардоне требует к себе слишком много внимания. И вообще, там всего слишком — аромата, например. От белого хотелось бы скромности. И вот что удивительно — шардоне 2001 года от Хеншке — очень сбалансированный напиток, полностью совпадающий с нашими представлениями о скромности и достоинстве. Как сказал участник наших дегустаций, скрывающийся под ником Kondratev: "Мягкое послевкусие и чуть дымчатый запах резко отличают его от простых шардоне, которые я последнее время выпивал". Присоединяемся к мнению ветерана.
Взяв довольно высокую ноту в белом секторе нашей винной трапезы, пришлось открывать приличного красного. Сегодня это Chateau Beau-Site Cru Bourgeois Saint Estephe 1991 года. "Шато Бо Сите" — это один из приличных производителей вина из Бордо. То есть когда вы подходите к российским винным полкам, вы видите одновременно как минимум сто производителей из Бордо. Готов вас порадовать — их там больше тридцати тысяч. И пить можно вина максимум от пятисот. Кто эти люди, что забивают винные полки русских магазинов, я, честно говоря, не знаю. Может быть, знает издатель какого-нибудь винного листка, но это "немножко больше информации чем мне нужно", как говорила Ума Турман в одном замечательном фильме "Pulp Fiction". Так вот: "Шато Бо Сите" ("Замок Красивое Местечко") входит в те пятьсот, что можно и нужно пить совершенно точно. Свое высокое звание "Крю Буржуа" здесь, в Шато Сент Эстеф, получили в 1932 году и с тех пор его гордо несут. Потом замок купили обладатели других солидных замков в данной местности — семья Casteja (не рискну спеллинговать — то ли по-французски, то ли по-испански). Зато с 1966 года местный крю уже читается как Cru Grand Bourgeois Exceptionnel. Вино делается на 60 процентов из "каберне совиньон", на 34 процента из "мерло", остальное — "каберне фран" и один-единственный процент винограда "пети вердо". Как говорят наши английские собутыльники — классический "кларет". Мы же скажем, что это классический "Сент Эстеф" — с мощными танинами, с плотным телом и ароматом черных и красных ягод. Звучит отлично. И выпивается, надо сказать, тоже. Я бы подчеркнул, что вино мы открыли 1991 года — неслучайно, хотя в Wine Spectator хвалили и 2000 года тоже. Это совсем не значит, что его нужно тут же пить — все-таки потенциал старения у него очень приличный. И 1991-го в 2004-м — в самый раз.
Расслабившись под сладкий лепет французской мандолины, мы вдруг поймали себя на мысли — а что же тогда со святым Патриком и с зелеными колготками прямо на Арбате? Точно — пришлось взять ирландского виски, самого комфортного виски в мире. С этой точке зрения его бы не понял вечный участник наших крепкоградусных посиделок под ником Vasja, который убежден, что виски дано человеку, чтобы сделать его дни еще более кошмарными, чем ночи. Дело в том, что ирландцы, видимо в пику английским империалистам, начали делать виски, которое можно пить в любое время суток.
Выбор пал на Tullamore Dew — виски, которое якобы делают в городе Талламор. На берегу канала. На самом деле ирландцы нас опять обманули — нет там никакого завода по производству самого мягкого в мире самогона. Там есть Heritage Center — то есть музей благодарения предков за то, что спасли от голода целый город, начав спиртовой бизнес. В России обычно на спирте бизнес заканчивается, а тут — надо ведь только — спасли регион. В этот Центр наследия не надо ходить с похмелья — вас будет невыносимо рвать на родину. Потому как здесь все посвящено человеческому пороку пьянству. И надо сказать, эстетический вид технологических приспособления для потакания этому пороку носит характер отвратительный. Как пыточные устройства испанской инквизиции. Все эти прессы, разливочные линии, краны, трубы. Кошмар. Единственное — когда вы снова выходите на улицу и видите канал, по которому Tullamore Dew развозилось по всей стране, к вам снисходит благоволение. Потому как вода, и реки, и моря, и каналы — это так медитативно, так по-нашему. На обложке Tullamore Dew изображены ирландские волкодавы — самые замечательные собаки на свете. Во-первых, они реально огромны, во-вторых, они не живут дольше пяти-шести лет, и в-третьих, они не только убивают волка одной левой, но и не признают никого, кроме хозяина. Вот такой сумрачный кельтский характер. А сумрачным характерам свойственно смягчать суровость доброй дозой алкоголя.