Первое, о чем спрашивают в связи с осенними терактами в Париже, Ницце и Вене: «А почему сегодня?» Отвечаю вопросом на вопрос: а почему не вчера, не весной, не зимой? Первый раз этот безответный вопрос был задан после 11 сентября 2001 года, когда в Нью-Йорке рухнули башни-близнецы.
Фото: Григорий Тамбулов, Коммерсантъ / купить фото
Фото: Григорий Тамбулов, Коммерсантъ / купить фото
Второй и уже законный вопрос: «Почему это произошло?» Хотя я бы его скорректировал: почему это произошло сейчас и будет ли происходить в дальнейшем? Разобраться в этом надо хотя бы потому, чтобы не думать, будто теракты — дело рук психов, а причина — провокации или недомыслие Запада.
В Европу, и не только туда, приезжают мусульмане-мигранты. Приезжают за лучшей жизнью, чтобы заработать, а то и остаться навсегда. Они въезжают в другую культуру, если хотите, в другую цивилизацию, но многие из них хотят жить так, как они жили на своей мусульманской родине. Они априори отвергают чуждые им традиции и поведенческие нормы хозяев, «в гости» к которым пришли. Грубо говоря, хиджабы против мини-юбок.
К тому же в мусульманском менталитете бытует твердое убеждение в превосходстве ислама над другими религиями, а следовательно, в превосходстве правоверных над прочим человечеством. Но в истории случилось так, что исповедующие самую совершенную религию правоверные проиграли Западу экономическое и политическое «состязание цивилизаций». Они завидуют Западу, испытывают комплекс неполноценности. Сочетание веры в собственное величие с комплексом неполноценности — опаснейший горючий материал.
Мусульманам многое не нравится в европейцах, но и европейцев многое раздражает в мусульманах (только не говорите, что у нас в России все в восторге от гостей из Центральной Азии). Каждый хочет жить по-своему. Притирка же происходит болезненно.
Все это вместе взятое создает культурный и политический ландшафт, благоприятный для распространения радикальных настроений, в том числе среди тех, кто родился и вырос в Европе. Добавьте к этому ситуацию на Ближнем Востоке, да и вообще в мусульманском мире, где религиозный радикализм стал имманентным фактором политической жизни.
Экстремизм и терроризм есть крайняя форма его выражения. Терроризм может принимать самые разные формы. Он носит сетевой характер, по всему миру действуют «спящие», но способные мгновенно «проснуться» экстремистские ячейки, в последние годы появились действующие холодным оружием, давящие людей машинами «одинокие волки».
Наконец, третий вопрос — «что делать?». На него десятилетиями ищут ответ все кому не лень. Да, единичные теракты часто удается предотвращать, но «победить терроризм» не получается. И в ближайшее время не получится. Слишком глубоки его корни. Но сдерживать его все-таки можно. Для этого необходимы самые разные меры — тщательный контроль за миграцией, систематическое отслеживание и аресты потенциальных террористов, жесткие полицейские меры, запрет радикальных религиозных организаций… Самое главное, чтобы эти действия были систематическими, а не спорадическими.
И наконец, крайне важно постоянное общение, взаимодействие с мусульманскими общинами, поддержка тех мусульман, которые оппонируют радикалам, а таких все же большинство.