премьера кино
В московском кинотеатре "Ударник" прошла премьера постклимактерической мелодрамы "Любовь по правилам... и без" (Something`s Gotta Give). Картина способна обнадежить взрослых женщин: даже если вам давно за пятьдесят, вы еще можете представлять сексуальный интерес не только для Джека Николсона, но и для Киану Ривза — достаточно всего лишь быть Дайан Китон. Смотрела и завидовала ЛИДИЯ Ъ-МАСЛОВА.
"Любовь по правилам..." сняла почти пенсионного возраста дама Нэнси Мейерс — опытная сценаристка и специалистка в вопросе, чего хотят женщины. Один из ее последних режиссерских опусов так и назывался — "What Women Want" и свидетельствовал о том, что женщины хотят преимущественно издеваться над Мелом Гибсоном. В "Любви по правилам..." тематика несколько сужена — это фильм о том, чего хотят пожилые женщины, даже если и не произносят этого вслух. В первую очередь им приятно видеть, что их молодые конкурентки за мужское внимание тоже несовершенны: в одной из первых сцен 32-летняя Аманда Пит раздевается до белья, демонстрируя обвислую грудь и проклевывающийся целлюлит, которых без очков не замечает ее престарелый бойфренд (Джек Николсон). Этого знаменитого и богатого холостяка девушка подцепила по месту работы — на винном аукционе — и привезла на уик-энд в особняк своей матери, тоже знаменитого бродвейского драматурга (Дайан Китон). В тот момент, когда герой Николсона без штанов шарит в холодильнике, как раз внезапно входит драматург со своей сестрой (Фрэнсис Макдорманд), исчезающей из сюжета, скорчив несколько забавных гримасок и отпустив пару иронических реплик. Однако их оказывается достаточно, чтобы довести бабника до сердечного приступа и оставить его нетранспортабельным больным в компании хозяйки.
А уж если два разнополых человека долгое время пребывают вместе в замкнутом пространстве, в кино это известно чем кончается. Когда наступает черед Дайан Китон раздеваться, это обставлено гораздо более тщательно и эротично, чем в случае с молодухой дочкой. Зрители не успевают рассмотреть ничего компрометирующего, как и герой Николсона, ошибившийся дверью в поисках кухни,— камера останавливается только на худых ключицах и багровом педикюре, возраста практически не выдающих. Одно это нечаянное подглядывание ("Я впервые увидел голую женщину ее возраста!" — хватается за сердце герой) вряд ли могло бы заставить его пересмотреть жизненное кредо — не связываться с женщинами старше тридцати. Но тут, как бог из Матрицы, является его лечащий врач (Киану Ривз), мгновенно начинающий ухлестывать за героиней под предлогом восхищения ее талантом. Скептически настроенный зритель может заподозрить, что доктор любит не ее, а ее миллионы, но на первом свидании в ресторане Киану Ривз так по-вампирски обнюхивает шею Дайан Китон, что сомнения должны рассеяться.
Вернувшись со свидания в приятном изумлении, драматург хочет еще мужского общения и вступает в электронную переписку с находящимся в соседней комнате тяжелобольным. Немного по-стариковски пококетничав ("Ой, я в пижаме! — Я тоже в пижаме"), они назначают свидание на кухне для совместного выпекания оладий, за чем их и застукивает дочка, заехавшая проведать престарелого бойфренда. Как хорошая дочь, она тут же уступает своего так и не использованного мужчину матери, и та, уже вроде бы поставившая на себе крест как на сексуальном объекте, принимается с чистой совестью трясти стариной: в главной эротической сцене достает жестом фокусника золотистые ножницы и предлагает любовнику разрезать одну из белых водолазок, из которых в основном состоит ее гардероб. После этого они временно расстаются, и в тайм-ауте писательница прилежно излагает все происходящее в своей очередной пьеске. Видимо, аналогичным образом переносит все происходящее с ней (неважно, в жизни или в воображении) в свои сценарии Нэнси Мейерс, наградившая героиню пошлой мечтой — написать пьесу с финалом в Париже, где "огни Эйфелевой башни тускнеют" под утро. Соответственно, и сценарий не мог кончиться иначе как в Париже, куда героиня улетает отмечать день рождения с молодым врачом, все это время бегавшим неподалеку на коротком поводке. На протяжении всего фильма персонаж Киану Ривза оставался безжизненным виртуальным существом — порождением женской фантазии, измученной воздержанием. В конце этот спящий красавец просыпается и великодушно передает возлюбленную старшему товарищу — Николсону, внезапно заметив, как они прекрасно смотрятся вместе, особенно на фоне Эйфелевой башни. После этого окончательно проясняется, к чему клонит авторша фильма — к тому, что всем надо проявить сознательность и водиться с ровесниками, потому что в условиях неуклонного старения нации молоденьких может на всех не хватить и тем, кому не досталось, будет обидно.