О состоянии российских экспортных трубопроводов лучше спрашивать у специалистов. «Огонек» попросил поделиться оценками ситуации одного из создателей советской трубопроводной системы, профессора, автора теории проектирования магистральных газопроводов в сложных условиях, почетного работника нефтяной и газовой промышленности Петра Бородавкина.
Фото: РИА Новости
Фото: РИА Новости
Проблема в том, что природный газ имеет в своем составе абразивные частицы, которые при давлении 100 атмосфер истончают внутренние стенки трубы. Через 30 лет у трубы, имевшей в начале эксплуатации толщину стенки 18–25 миллиметров, остается лишь 3,5 миллиметра. Я сам замерял.
Плюс труба подвергается коррозии снаружи.
Тяжелее всего приходится поворотным участкам, поэтому проектировщики стараются закладывать их как можно меньше. Но поворотов трубы не избежать, особенно в гористой местности. У знаменитого Уренгой — Помары — Ужгород, самого старого экспортного газопровода, около 200 километров трассы от Ивано-Франковска до Ужгорода — сплошные повороты.
Убежден, что в ближайшие годы участятся аварии на всех трубопроводах, которым больше полувека. Собственно, последние 10 лет мелкие аварии и утечки на них фиксируются чуть ли не ежедневно, разрывы тоже не редкость. Вспомнить хотя бы масштабный взрыв газопровода Петровск — Новопсков на границе Воронежской и Волгоградской областей летом 2008 года, а через 10 лет в той же Воронежской области взрыв газопровода взметнул факел горящего газа на высоту аж 5 метров. Отрадно, что в прошлом году «Газпром» анонсировал демонтаж старейших отечественных газопроводов Саратов — Москва (1946) и Ставрополь — Москва (1956), но еще слишком много остается из того, что было построено в 1970–1980-е и до сих пор эксплуатируется.
Былое и думы
Сегодня все российские газопроводы, которые идут в Прибалтику, Финляндию и на Украину, в «предынфарктном» состоянии. Чуть ли не каждую неделю где-то что-то рвется и приходится чинить. Уренгой — Помары — Ужгород длиной почти 4,5 тысячи километров, из которых 1160 проходят по территории Украины, был построен в далеком 1983 году. Можно сколь угодно долго и аргументированно рассуждать о политической подоплеке строительства «Северных потоков», но для меня, одного из создателей газопровода Уренгой — Помары — Ужгород, очевидно, что советской трубе нужна была замена, вышел срок. Этот газопровод уже 15–20 лет как нуждается в серьезном ремонте.
Кстати, первая масштабная авария на Уренгой — Помары — Ужгород случилась в первый же год эксплуатации — в районе городка Свалява. Сразу оговорюсь: аварии на газо- и нефтепроводах обычно и происходят или в первый год, или по окончании срока эксплуатации. Свалявская авария вызвала колоссальный резонанс, потому что к тому моменту газ уже шел в Европу, и ЕЭС выставил СССР такой счет за убытки, что правительственная комиссия прибыла на место чуть ли не мгновенно. Я, кстати, был в ее составе. В новом веке аварии стали случаться регулярно. Совсем недавно была авария в Киевской области с сильным выбросом газа и взрывом. Еще одна крупная авария случилась летом 2014 года в Лохвицком районе Полтавской области. Губернатор области (на тот момент Виктор Бугайчук.— «О») признал, что газопровод на данном участке находился в аварийном состоянии как минимум два года. И это он говорил только о подведомственном ему участке. Если же смотреть на состояние всей газотранспортной системы (ГТС) Украины, то кроме как «караул» и сказать-то нечего. Десять лет назад в России обсуждали тему целесообразности приобретения ГТС Украины, так вот я и тогда говорил, и сейчас повторю, что ГТС Украины и даром не взял бы. И не рекомендовал бы никому. Я один из ее создателей и понимаю, о чем речь. Строили мы на совесть (она ведь до сих пор в строю), но сроки эксплуатации давно пройдены. Ремонтом же украинские власти все эти годы почти не занимались. За 30 лет там все серьезно обветшало, нужно не латать, а строить заново. Таких денег не сыскать даже в Евросоюзе (Украина уже просила). При таком положении дел надо ли удивляться, что появился Nord Stream?
На момент его возникновения Россия имела подписанные контракты на поставку газа с Германией на 50 лет и с Францией на 30 лет. Их надо было исполнять. И транзитные риски со стороны Украины, перекрывавшей вентиль, были помехой. Была ли альтернатива «Северному потоку» в то время? Была. «Ямал-2», проектировавшийся еще при лучшем министре строительства предприятий нефтяной и газовой промышленности СССР Борисе Щербине. Этот газопровод был значительно дешевле Nord Stream, потому что шел бы через Белоруссию и Польшу и не требовал бы дорогих работ на Балтике. Причем через Польшу получался бы маленький отрезок — километров 200, а не 1200, как сейчас через Украину. На таком малом отрезке и вентиля не надо было бы врезать, так что отпали бы опасения в том, что его могут перекрыть. Белоруссия, кстати, была готова строить такой газопровод сама в счет последующей оплаты за транзит. Были бы в начальниках люди, понимающие в оптимизации процессов и радеющие за державу и ее интересы, уже 20 лет как «Ямал-2» работал бы. Но не сложилось. Вмешалась политика и личные интересы строителей. «Ямал-2» похоронили, хотя на европейском рынке хватило бы места и для двух труб.
На все стороны
Мне искренне жаль, что не все «хозяева» энергопроводов достаточно внимания уделяют таким понятиям, как их прочность и износоустойчивость. Инвестировать средства в регулярные проверки состояния трубопровода, ремонт аварийных участков и своевременную замену их, готовы далеко не все, даже на Западе. Все хотят получать газ или деньги за транзит, но раскошеливаться на содержание сетей не хотят. Новые же трубопроводы при всей их затратности получают недостаточно теоретического обоснования.
Вспомнить хотя бы историю с турецкими газопроводами. Сначала появился «Голубой поток» (16 млрд кубометров), введенный в эксплуатацию в 2002 году. Потом возник целый ряд проектов, включая «Южный поток», деньги на которые были частично выделены и потрачены, но достроен он не был. В итоге в этом январе были пущены две ветки «Турецкого потока» (по 16 млрд кубометров каждая). По моим данным, загружен он наполовину. А недавно было объявлено о завершении строительства Трансадриатического газопровода (те же 16 млрд кубометров), по которому в Турцию и дальше в Грецию, Болгарию и Италию пойдет азербайджанский газ. И это не говоря о конкуренции со стороны сжиженного американского газа (СПГ), активно поставляемого в ту же Турцию и Польшу. Зачем было столько ниток пускать по одному маршруту? Разве что новые газопроводы — это большая политика и возможность для распила.
Еще важный момент — наполняемость газопроводов. У России до сих пор нет внятной концепции освоения северных морей и шельфа. Почему мы пошли в район Баренцева моря? Почему не на Карское или море Лаптевых? Последнее, например, выгодно для работы — глубины всего по 30–40 метров! Потому что Баренцево море не замерзает полностью, а рядом страны, которые охотно купят российский газ. Те же норвежцы инвестировали бы и в море Лаптевых — только позови. Не зовем, потому как инфраструктуры нет. Мы когда-то протянули от Ямбурга трубу, обустроили район, теперь все трубы к Ямбургу и стыкуют. Потому как в мерзлоте строить — уметь надо.
«Дружба» крепкая
Из советских нефтепроводов самый крупный, конечно, «Дружба», длиной почти 9 тысяч километров. 15 октября мы отметили его 56-ю годовщину. По «Дружбе» ежегодно проходят 66,5 млн тонн нефти. Аварии и тут не редкость, потому как срок эксплуатации нефтепровода давно вышел. В июле 2006 года из-за аварии неподалеку от города Унечи была прекращена прокачка нефти в сторону Полоцка и Прибалтики. Ее планировали перезапустить пару лет назад, но сделали или нет, не знаю. Вряд ли, учитывая, что в 2012-м был сдан в эксплуатацию нефтепровод «Балтийская трубопроводная система – 2» (Унеча — Андреанополь — Усть-Луга), который связал «Дружбу» с российскими портами на Балтийском море. Но эта труба пока не способна полностью заменить «Дружбу»: не те объемы прокачки, да и инфраструктура в Восточной Европе построена с таким расчетом, чтобы принимать нефть именно из «Дружбы».
Между тем советский нефтепровод работает уже за пределами износа. Серьезные опасения внушает состояние «Дружбы» на горных участках трубопровода.
На мой взгляд, «Дружба» будет мучить руководство страны и корпорации «Траснефть», пока не будет заменена полностью: ее возраст, если соотносить с человеческой жизнью, это столетий рубеж, так что аварии происходят если не каждый день, то через день точно.
«Траснефть» утверждает, что аварий в подвластной ей системе в последние годы стало значительно меньше: трубы чинят согласно плану. Но ремонт не поможет — нефтепроводы старше 30 лет априори ненадежны. Их надо полностью менять, а лучше строить новые.
Впрочем, не только старые трубопроводы имеют проблемы. Нефтепровод Восточная Сибирь — Тихий океан (ВСТО) вызывает у специалистов не меньше опасений по части возможной аварийности, чем «Дружба». Пусть маршрут трубы и изменили по решению В. Путина, пустили в обход Байкала, но должного изыскания трассы не провели, все делали в спешке. Когда мы клали «Уренгой», трассу изучали пять лет! Знали все про каждый метр: где болота, горы, какие грунты. Хотя нас тоже время поджимало. А ВСТО такого внимания не оказали. В результате за Байкалом нефтепровод частенько проходит по склонам тамошних возвышенностей. А в горах, как известно, грунты всегда подвержены оползням, если не в первый год, то через пару-тройку лет. Удержать их на склоне технически невозможно. Вот и получается, что труба рано или поздно оказывается лежащей на камнях. А это всегда чревато вмятинами на самой трубе, которые оставлять нельзя. Посему участки с вмятинами вырезают — ставятся «катушки». На ВСТО «катушек» уже сейчас немало, сам видел. Но это «мелкотравчатый ремонт». Да и выходит такая починка дороже, потому что «катушки» рано или поздно сами становятся местами аварий: сварка идет в полевых условиях со всеми огрехами. Но даже такой ремонт возможен не всегда и не везде — часть труб проложена в малодоступных местах, как, например, в болотах и горах.
К сожалению, приходится констатировать тот факт, что вопросам стратегии развития трубопроводной системы России и оптимизации такого строительства сегодня уделяется недостаточно внимания. Последние даже и не рассматриваются. Строят без плана, по мановению начальственной руки. Вот и вся оптимизация. Но зачем вкладывать столько ресурсов и сил в сырьевые направления экономики? Не говоря о том, что трубы, оборудование — импортные, только сырье российское. Если бы меня спросили, то я не строил бы ни одного «потока». Я бы обустроил нашу страну. Почему в России 50 процентов населения не имеет газа? Потому что даже если проходит мимо деревни газопровод, крайне сложно получить разрешение на подключение для окрестных жителей. Потому-то труба идет мимо, а люди топят дровишками.