С октября по декабрь в Третьяковской галерее проходит международный фестиваль классической музыки «Т Фестиваль». В рамках музыкальной программы в музее выступит оперная певица, юная звезда Королевского оперного театра «Ковент-Гарден» Айгуль Ахметшина. Обладательница завораживающего меццо-сопрано уже несколько лет живет в Англии и дает концерты на ведущих площадках по всему миру. В интервью «Коммерсантъ Стиль» артистка рассказала, чем ее пугают онлайн-концерты и почему некоторые театры сейчас совершают роковую ошибку.
Фото: Лера Нургалиева
Фото: Лера Нургалиева
— Мир начал постепенно отходить от тотального локдауна и возвращаться к привычной жизни. Третьяковская галерея, в частности, решила все-таки провести свой традиционный «Т Фестиваль» офлайн и пригласила вас выступить. Что вы чувствуете, возвращаясь к живым выступлениям после такого перерыва?
— Возвращаться к живым выступлениям, конечно, тяжело и волнительно. До пандемии тоже было волнительно выходить на сцену — никогда не знаешь, как тебя воспримет публика, нужно каждый день быть лучше, чем вчера. Ты можешь прекрасно распеваться, но на сцене голос работает совершенно по-другому. Это очень непредсказуемый инструмент. А сейчас добавилось новое чувство — вдохновение от того, что ты понимаешь: зритель так же скучает по привычной жизни, как и мы.
У меня есть страх, что я не в форме, потому что семь месяцев тишины дают о себе знать. Сейчас мы выступаем в неполных залах, но энергию нужно донести до каждого, до самого последнего ряда, чтобы зрители прочувствовали и поняли, что ты хочешь сказать. Каждый концерт трогает до глубины души — мы как будто встречаемся с очень близкими людьми после долгой разлуки.
— Вы выступали в этом году перед пустым залом для онлайн-трансляций? Какие у вас ощущения после этого?
— Да, было такое. Мы делали буквально месяц назад онлайн-концерт в Ковент-Гардене после огромного перерыва. Когда ты приходишь в театр, а он пустой и зрителей нет, это тяжело. Ты не слышишь отдачи, и тебе надо через экран передать зрителям свои переживания. Да, нужно продолжать творить, и интернет нам в этом помогает, но это не то же самое.
Театр — живое искусство и эмоции, он о том, что происходит именно сейчас в данный момент, и мне не хватает обмена энергии со зрителем и поддержки. Когда ты находишься в пустом зале, себя очень тяжело мотивировать.
Для некоторых артистов это было последнее выступление, так как они попали под сокращение. Это добавляло напряжения — все-таки мы большая творческая семья, и все эти люди были рядом со мной, когда я делала свои первые шаги. Очень тяжело видеть, что эти люди уходят.
— С одной стороны, выступать перед пустым залом тяжело, но, с другой, интернет делает искусство доступнее. Каждый теперь может посмотреть на выступление артистов первой величины, просто сидя у себя дома. Третьяковка тоже будет показывать фестиваль онлайн в «Яндекс.Эфире». Как вы думаете, это полезное нововведение?
— Конечно, это прекрасно, что у людей появилась такая возможность. Многие люди ни разу в жизни не были в театре. Я в первый раз попала в театр в 14 лет, я жила в деревне и понятия о нем не имела. Даже канал «Культура» у нас плохо показывал, я ничего подобного не видела. Сейчас благодаря интернету ты можешь найти любую запись любого артиста. Для нас это не очень хорошо, потому что ты можешь оказаться не в форме, а эта запись останется в интернете навсегда. За тобой наблюдают, будто под микроскопом. Более того, техника может быть не очень хорошей: все-таки для записи оперного голоса нужны другие микрофоны. У каждого голоса свое индивидуальное звучание, и есть голоса, которые хорошо записываются, а некоторые нет. Несмотря на это, интернет все-таки дает нам возможность популяризировать искусство и, может, приобрести новую публику. Хочется, чтобы классическая музыка жила.
Фото: Лера Нургалиева
Фото: Лера Нургалиева
— Что вы готовите для зрителей фестиваля?
— Для зрителей Третьяковки я решила сыграть на контрастах. Мой коллега Павел Милюков играет Вивальди «Времена года», а я буду петь камерную музыку. В России я еще этого не делала. Я выбрала цикл испанских песен Мануэля де Фальи и спою их на испанском языке, а затем исполню цикл русских композиций на испанскую тему. Это очень интересное сравнение — наши люди видели Испанию по-разному. Надеюсь, зрителям понравится.
— А почему именно Испания?
— Последние несколько лет я исполняю роль испанок и у меня много испанского в репертуаре. Только что завершились мои сольные концерты в Испании. Меня настолько это вдохновило, что я решила продолжить эту тему.
— По-вашему мнению, пандемия изменила мир искусства навсегда, или это просто кризис, который когда-нибудь пройдет, и все вернется на свои места?
— Я думаю, прежним искусство уж не будет. Многие театры и агентства закрылись, многие артисты остались без работы, и в будущем наши ряды изрядно сократятся. Придется нелегко и актерам, и художникам, и другим работникам театра. Останутся только те, кто успел встать на какую-то ступеньку. А тому поколению, которое только закончило университет и начинает работать, уже будет нелегко.
Это мой первый год в качестве фрилансера, и я успела уже встать на какую-то позицию, я продолжаю подписывать контракты на несколько лет вперед. Минимум на пять лет у меня все расписано. Но это настолько абсурдно! Я могу сказать, что в моем графике запланировано на 2023 год, но не могу сказать, что произойдет завтра.
— То есть мир искусства становится жестче?
— Именно. При этом приходится переучивать себя: если раньше мы думали наперед, строили планы, то сейчас нужно учиться быть подвижным. Ты должен быть все время в форме. В то же время я понимаю, что
многие театры совершают ошибку и не смотрят в будущее. Они сейчас бронируют и поддерживают только популярных певцов, звезд, скажем так, и не берут начинающих артистов, не дают им шанса себя проявить. Они тем самым убивают поколение новых артистов.
Это может привести к кризису в будущем: звезды рано или поздно уйдут, а новых так и не появится. Если судить по Англии, здесь искусства на данный момент нет, и перезапускать индустрию не планируется как минимум ближайшие шесть месяцев.
— В смысле все закрыто?
— Да, театры закрылись, представления отменили, некоторые вообще отменили весь сезон. Даже Ковент-Гарден вынужден продавать свои картины, чтобы удержаться на плаву. Про выступления даже речи не идет. Какие-то онлайн-стримы они делают, но без зрителей. Единственное, мне кажется, что как только это все закончится, мы будем больше ценить искусство и его качество.
Отсеются те, кто не дотягивает до определенного уровня. Это будет жестко, и восстанавливаться мы будем долго. Хотя сейчас и чувствуется какой-то просвет, но у меня есть много коллег и друзей, которые остаются в тяжелой ситуации, и я не могу им помочь.
Радует только то, что за время карантина и этого сумасшествия по всему миру искусство стало возвращать себе истинную ценность. Последние несколько лет были исключительно про шоу-бизнес, все было направлено на создание брендов, а самое важное стали упускать — для чего все это делается. А ведь мы в какой-то степени доктора души. Искусство все-таки не о славе и деньгах, а о том, чтобы делать этот мир чуточку лучше и объединять людей.
— Вы упомянули, что это ваш первый год в качестве фрилансера. Вам больше нравится быть при театре, когда вы точно знаете, что у вас есть работа и оклад, или быть свободным художником?
— Я свободная птица. (Смеется.) Я не люблю сидеть на одном месте, риск мне по душе. Я постоянно берусь за то, что, возможно, кто-то бы и не взялся. Когда у меня был выбор оставаться при каком-то театре или продолжать как фрилансер, я выбрала последнее, хотя у меня было много предложений. Но все-таки когда ты при театре, ты ансамблевый певец, и я поняла, что это не мое. С одной стороны, конечно, хочется, чтобы была стабильность, но с другой, я понимаю, что если ты достиг определенного уровня, то и в качестве фрилансера сможешь добиться стабильности. У меня сейчас запланированы концерты в Германии, Москве, Токио, оттуда я опять возвращаюсь в Германию, затем в Швейцарию. Я сейчас пытаюсь собрать чемодан на четыре месяца вперед и уместить туда пять-шесть концертных платьев. Я люблю знакомиться с разными людьми, путешествовать. Когда ты приезжаешь в новый театр, ты в любом случае учишься чему-то новому. Таким образом я превращаюсь в человека мира.
Фото: Лера Нургалиева
Фото: Лера Нургалиева
— Но «фрилансить» вы предпочитаете из Англии? Она уже успела стать вашим домом?
— Здесь очень удобно «базироваться» и вылетать отсюда в любой уголок мира. Раскрытие моего таланта произошло в Англии, и я за три года построила себя именно здесь. Я избавилась от комплексов, которые насаждает наш менталитет. Естественно, мне тяжело без родных и друзей, я люблю приезжать в Россию, но жить мне комфортнее в Англии, я рассматривала бы эту страну для жизни и в дальнейшем. Хотя сейчас после «Брексита» не совсем понятно, стоит это делать или нет. Русским и до этого было нелегко, а теперь, кажется, все стало еще сложнее.
— Вы привыкли к английским обычаям и образу жизни, или что-то еще кажется странным?
— Первое время меня поражала вездесущая вежливость. Я ходила, нельзя сказать, что угрюмая, но я точно не улыбалась, как все это здесь делают. В нашем сознании это воспринимается негативно. А еще у нас очень жесткий конкурс. Все друг с другом постоянно соревнуются, причем не только в нашей профессии, а в любой. У тебя автоматически включается инстинкт выживания. Я привыкла к тому, что просто так ничего не бывает, что ты должен все заслужить, быть идеальным и зубами вгрызаться во все, что можно. Я думала, что, если ты все идеально выполняешь, тебя ждет успех. А тут оказалось, что ничего подобного.
— Вам бы хотелось «вырваться» из репертуара меццо-сопрано и исполнить что-то совсем ему не свойственное?
— Я на самом деле нашла огромное количество репертуара для своего голоса. Я все-таки высокое меццо-сопрано, и мне есть куда расти. Я люблю петь партии сильных, властных женщин. Когда я только начинала, то мечтала спеть партию Татьяны или Адрианы Лекуврер, что-то страдальческое и драматичное, уж очень мне хотелось пострадать. А сейчас я довольна своим репертуаром. У меццо-сопрано больше красок: мы можем сыграть мужчин, хороших женщин, сексуальных женщин, умудренных летами героинь, да и пострадать тоже есть возможность. Столько разных жизней! Раньше я этого не понимала, но карантин мне помог.