концерт балет
На Новой сцене Большого театра состоялась десятая церемония вручения ежегодного приза "Душа танца", сопровождаемая гала-концертом лауреатов 2003 года и всех прошлых лет. Юбилейные торжества утвердили ТАТЬЯНУ Ъ-КУЗНЕЦОВУ в том, что у балетных людей главная сила в ногах.
Приз "Душа танца" — полуметровую металлическую статуэтку фаллической формы — редколлегия журнала "Балет" уже десять лет раздает балетным и околобалетным деятелям не за конкретные события сезона, а по совокупности заслуг. Чтобы никого не обидеть и не заставлять долго ждать в очереди, количество "душ" и номинаций ежегодно растет (так, в прошлом сезоне к "звездам" добавилась "королева танца"). И хотя при выборе очередных лауреатов не последнюю роль играют текущие конъюнктурные соображения, есть в этом балетном празднестве что-то семейно-патриархальное: небогатый столичный журнал охотно поддерживает бедных тружеников провинции, а скромные концерты победителей устраивает незатейливо, по-домашнему — с тамадой-конферансье, выразительным чтением стихов и рассыпанием конфетти.
Но для юбилейной церемонии удалось найти богатых спонсоров и развернуться, как душа просит. Был сочинен сценарий, пошиты спецкостюмы, вытребованы декорации, выстроен музыкальный ряд, заказаны особые — змеящиеся — конфетти, сведены к минимуму отсебятины заздравных речей. Эффект получился сногсшибательный: былая задушевно-умилительная глуповатость обернулась глупостью агрессивно-программной.
Шоу протекало в декорациях художника Окунева к балету "Русский Гамлет" — отблескивающей металлом и вздыбленной к небесам имперской колоннаде. На ней и под ней в клубах дыма закопошились было белые фигуры в шифоновых крыльях — то ли боги-олимпийцы, то ли души чистилища. Но их тут же смел со сцены отряд Монтекки-Капулетти (видимо, символизируя переход от мифологии к истории). Враждующие кланы шли, как на советский первомайский парад — строевым шагом с сильной отмашкой руками. Между средневековыми физкультурниками возник ангелоподобный Николай Цискаридзе — томный, красивый и с папкой в руках. Сверяясь с текстом, он огласил имя "королевы танца" и профессионально сияющая Диана Вишнева в китайском зеленом костюме выпорхнула из партера. Насладиться аплодисментами ей не дали: рявкнул из динамиков прокофьевский "Танец рыцарей", "физкультурники" задвигались шеренгами, топча "королеву", и спасительный ведущий Цискаридзе, шепнув в микрофон "пошли", уволок ее за кулисы. Тем временем на верху колоннады возникла фигура, обтянутая трико и с тремя головами (тот, кто знал, как выглядит статуэтка "Души танца" безошибочно опознал в ней "ожившую скульптуру"). Чуть погодя рядом с "душой" появилась "королева". "Душа" нацепила на Диану Вишневу мантию и водрузила на голову корону. Опытная балерина, стесняясь собственного участия в детсадовском маскараде, попыталась однако принять дары с достоинством, но оступилась на шатком помосте — корона слетела, мантия сползла, королеву успели поддержать.
Прочие режиссерские находки, вкрапленные в концерт с непредсказуемостью родимых пятен, были столь же находчивы и содержательны. Мрачная церемония, придавленная траурным музыкальным сопровождением и синюшным светом, с трудом выруливала из нагромождения архаичных танцевальных номеров. Награждаемые неловко топтались на сцене, роняя увесистые "души" и ожидая сигнала, когда можно сбежать с подмостков. Выступавшие лауреатки (как нынешние, так и бывшие) отличались редкой красотой ног и малой осмысленностью танца. Душой, а не только ногами работали немногие: стильная Мария Александрова, остроумно одолевшая свое внешнее несходство с сильфидой; трепетный Нурлан Канетов, тонко сыгравший поруганную невинность в татарской версии легенды об Иосифе Прекрасном; невозмутимый Ян Годовский, с острым чувством меры и блистательным владением пуантной техникой спародировавший сильфидную балерину во фрагменте из "Светлого ручья"; легконогий японец Морихиро Ивата, наделивший самурайским неистовством Наездника из "Половецких плясок".
Под стать диковатому концерту была и публика: состоятельные спонсоры с нарядными дамами причудливо мешались с замшелыми старушками с 40-летним балетоманским стажем. Всех их объединил финал первого действия: Екатерина Максимова, наделенная званием "мэтра танца", усыпанная золотыми молниями конфетти, окруженная балеринами-ученицами и коленопреклоненными амурами непринужденно приняла овацию публики. Потому что, по всеобщему мнению, так и должна выглядеть душа нашего танца.