Не выходит из памяти

Психолог, оказывающий помощь пациентам, попавшим в трудную ситуацию, сам нуждается в психологической помощи. На помощь ему приходят его коллеги, супервизоры.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Слышать себя

Молодая женщина сидит за столом и, волнуясь, рассказывает историю другой женщине, постарше. Та слушает и изредка задает вопросы. «Когда он говорит, что выбросится в окно, что вы чувствуете и где?» — интересуется она. Ее собеседница вздыхает: «Я стараюсь отключать чувства, когда общаюсь с потенциальными суицидниками. Но здесь особый случай. У меня напрягается все тело, болят руки и затылочная часть головы. Этот случай не выходит у меня из памяти. Клиент приходит регулярно. Источники его дефицитного поведения мне понятны: у него была дефицитная мать, его до сих мучает детская история, которую он проецирует на окружающих. Мне он просто сливает свои чувства, но я не знаю, как ему помочь, как психолог я чувствую себя несостоятельной».

Это супервизия — профессиональное консультирование одного психолога другим. Работа с людьми душевно и эмоционально затратна — нередко психологи обращаются за консультацией к своим коллегам, чтобы восстановить душевное равновесие.

«Важно различать две вещи. В жизни психолога есть личная терапия, когда он приходит к своему психологу и разбирается со своими персональными проблемами как обыкновенный человек. А есть супервизия. Во втором случае человек приходит к специалисту из-за профессиональных сложностей, когда он отчаялся помочь пациенту. То есть у любого психолога есть два психолога, и это разные люди»,— говорит Юлия Щукина, руководитель сектора супервизионной работы и дополнительного образования Московской службы психологической помощи населению.

«Время от времени каждому из нас попадается сложный пациент, и кажется, что помочь ему не удастся»,— говорит Евгения Конник, психолог Серпуховского районного социально-реабилитационного центра для несовершеннолетних.

Если психолог не получает регулярной помощи и поддержки, лет через пять у него возникает желание уйти из профессии. Поэтому регулярно проходить супервизию — цеховая норма. Штатных психологов из Московской службы психологической помощи (их больше 300) к этому обязывают внутренние правила. Каждый сотрудник службы проходит супервизию с ведома своего руководителя раз в три месяца. Это довольно редко: за рубежом профессиональным психологам рекомендовано посещать супервизора раз в месяц. Первой страной в Европе, где в 1990-х годах супервизия стала обязательной, была Австрия. В России супервизия законодательно не закреплена, закон о психотерапии пока разрабатывается.

Обычно психологи проходят супервизию индивидуально или в группе. Индивидуальная супервизия выглядит как обычная консультация. Примерно час, в сложных случаях — полтора, супервизор слушает коллегу, задает вопросы. Универсальных технологий супервизии не существует. «Коллег нельзя учить или выдавать им готовые решения, до них супервизант должен дойти самостоятельно»,— говорит Юлия Щукина.

Психологи высоко ценят супервизию как помощь в профессиональном развитии. «Это полезный инструмент, который позволяет взглянуть на ситуацию с разных сторон, получить профессиональное мнение коллег, это очень насыщенный, живой процесс»,— рассказывает Евгения Конник.

Супервизия считается частью дополнительного профессионального образования, и чаще всего психологи за нее платят, но не всегда и не все. Например, специалисты службы психологической помощи населению посещают супервизора за счет своего работодателя. Но их коллегам по цеху это стоит от 3 тыс. до 15 тыс. руб. в зависимости от квалификации супервизора.

Индивидуальная супервизия имеет смысл, если у тебя есть конкретный запрос к конкретному преподавателю.

Истории без конца

Одна из самых уязвимых профессиональных групп психологической помощи — это сотрудники службы «Телефон неотложной психологической помощи» 051 (8 (495) 051 с мобильного), дающие телефонные консультации.

На московский телефон доверия в любое время суток может позвонить каждый, кто испытывает психологический дискомфорт. В службе работают 37 специалистов, в смену выходят обычно 7 человек. На одного консультанта приходится примерно 17 обращений в дневную смену и около 8 — в ночную. Смена длится 12 часов: с девяти утра до девяти вечера, консультация рассчитана на час. Работа сложна еще и тем, что она ведется в условиях неопределенности, дефицита информации и отсутствия возможности проконтролировать результат.

Сотрудники служб доверия нередко приходят в супервизию с вопросом, достаточно ли они хороши профессионально. «Обычно такое бывает после общения с человеком, который сначала час рассказывает о том, что с ним происходит, а потом заявляет: вы мне не помогли, вы некомпетентны, и бросает трубку. Психолог не знает, покончил ли с собой человек, который час рыдал по телефону и бросил трубку, или передумал»,— говорит Юлия Щукина.

Ситуаций, способных заставить психолога рассказать о них на супервизии, хватает. Например, одна из сотрудниц службы 051 вынесла на групповую супервизию историю о пожилой женщине и ее дочери, которая забеременела в 40 лет. Мать, которая привыкла к опеке со стороны дочери и для которой дочь была сверхценностью, часами рассказывала по телефону, что мечтает о том, чтобы у дочери случился выкидыш. «И мне надо было как-то на это реагировать, но, кроме возмущения, я не чувствовала ничего. Во время супервизии я поняла, что эта женщина ощущает себя никому не нужным, брошенным ребенком, и перестала ее осуждать. Я не знаю, чем закончился этот конфликт, но мне было очень тепло от того, что я говорила об этом в супервизии, не боясь быть непонятой. Коллеги высказывали мнения о моей ситуации, а у меня наступила психологическая разгрузка».

По словам руководителя филиала «Телефон неотложной психологической помощи» Любови Терневской, которая возглавляет подразделение с 2017 года, супервизия помогает ей и ее коллегам не вовлекаться эмоционально в проблемы клиентов и продолжать занимать нейтральную позицию по отношению к ним, что очень важно в работе психолога.

«Мне звонила женщина, которая конфликтовала с сыном, свои претензии к нему она высказывала очень агрессивно, не стесняясь в выражениях. Конечно, первой, человеческой реакцией психолога было встать на защиту ребенка, и я стала испытывать агрессию к женщине. После того как я принесла эту историю на групповую супервизию и выслушала коллег, я поняла, почему не услышала эту женщину, ее крик о помощи. Я была занята защитой ее сына, хотя обращался ко мне не он»,— рассказывает другая сотрудница 051.

Не осуждать человека за то, что он поступает определенным образом, из-за чего затем мучается,— важная сторона работы психолога: иногда хочется закричать на собеседника — так задевает его история. «Мне звонила женщина в тяжелом эмоциональном состоянии, она так рыдала, что я не сразу поняла, что она только что вернулась из роддома с третьим ребенком, которому ни муж, ни старшие дети, ни свекровь, не рады, и только она его хотела, и теперь ей казалось, что она обязана его вырастить, а ресурсов у нее не было. Вспыхнула ссора, муж вышел, хлопнув дверью. Она пошла за ним, а дети, в том числе новорожденный, остались дома. Со мной она разговаривала, сидя на скамейке в парке. Когда я представила себе эту картину, мне было очень и очень сложно не начать кричать: вернись, зачем ты бросила детей, ты же плохая мать. Но я сдержалась. К супервизору я пришла с вопросом, как мне разделить чувства. В итоге я научилась отстраняться от таких ситуаций, работать стало легче»,— говорит еще одна сотрудница телефона доверия.

«Была у меня история. После разговора с пациенткой мне становилось весело-превесело, как будто я выпил за праздничным столом. Вынесли на супервизию. Обсудили. Оказалось, что мой мозг реагировал на ее рассказы о детстве с родителями-алкоголиками, которые пили регулярно»,— свидетельствует сотрудник службы 051.

Анна Героева