Учредительница группы компаний РЕАСАН Наталья Аладько — о том, почему у бизнеса появилась потребность в благотворительном фонде, как с мужем и дочерью они создали «Александру» и каким образом родители немецкого приятеля повлияли на ее готовность помогать чужим людям.
Фото: Александр Коряков, Коммерсантъ
Фото: Александр Коряков, Коммерсантъ
— Я читала в годовом отчете вашего фонда, что в юности вам помогала немецкая семья. Что вы делали в Германии и в чем эта семья поддерживала вас?
— По первому образованию я филолог. В Германии оказалась по обмену, потому что хорошо училась. Когда я была студенткой в Петербурге, работала по выходным переводчицей с немецкого языка в благотворительной столовой Мальтийского ордена. Она тогда только открылась на улице Чайковского, кормили нуждающихся людей. Там у меня появился приятель, немец, он работал у мальтийцев. Когда я уже училась в Германии, ко мне в студенческое общежитие приехали его родители, пригласили пожить у них в доме, обеспечили бесплатной едой и возможностью подработать. Это помогло мне там доучиться.
Для меня это история о том, что помощь иногда приходит неожиданно и от совершенно чужих людей: до этого я их никогда не видела, и с сыном их у нас не было никаких отношений, кроме рабочих. Понимаете, это помощь была очень значительная тогда. Я считаю, что если есть возможность что-то отдавать другим людям — нужно отдавать. И эти люди научили меня, что не надо бояться или стесняться предлагать помощь, ведь не каждый осмелится ее просить, а даже небольшая поддержка может изменить чью-то жизнь.
— А как вы, филолог, начали заниматься бизнесом?
— Как и все в перестройку. После окончания учебы я пошла в аспирантуру и начала преподавать на факультете иностранных языков в Педагогическом университете имени Герцена. Но открылось много возможностей, и я, оставив университет, стала работать в представительстве немецких компаний, а потом — в российско-немецких совместных предприятиях. И, видимо, достаточно успешно, так что учредители одной из компаний подарили мне часть ее акций. Потом были разные самостоятельные бизнес-истории. С мужем мы начали заниматься строительством, в какой-то момент построили водно-оздоровительный центр, с которым сейчас много сотрудничает и фонд «Александра».
— Почему вы решили построить именно оздоровительный центр?
— Не смогу рассказать красивую историю. Это был инвестиционный проект с немецкой компанией, которая занималась реабилитационной медициной. Изначально партнеры разработали проект реабилитационной клиники, но, когда мы уже вложились в здание, они не стали инвестировать в оборудование: изменилась политическая ситуация, из-за Крыма заработала санкционная политика. Тогда мы сами начали потихоньку заполняться. Сначала — бассейн и фитнес, затем — дополнительные программы для детей, а дальше — медицина с реабилитацией.
В России реабилитацию недооценивают, уделяют ей недостаточно внимания. Когда-то я знакомилась с опытом австрийской клиники, и некоторые факты меня поразили. Например, что реабилитация после онкологии повышает выживаемость пациентов на 30%; что в их в реабилитационных постонкологических программах есть дегустация шоколада, потому что после химиотерапии снижается вкусовое восприятие; что стены выложены разными материалами, чтобы работать над повышением чувствительности кончиков пальцев, которая тоже падает после химиотерапии. В нашей реальности об этом пока задумываться не приходится. Но мы можем дать людям хотя бы возможность заниматься в бассейне: гидрореабилитация — это корректный, не жесткий метод, который подходит очень многим, от грудных детей до пожилых.
Как только центр открылся, к нам начали обращаться за помощью. Например, петербургская команда по следж-хоккею занималась у нас перед соревнованиями. Зал в первые месяцы был довольно пустой, поэтому тренировались они бесплатно. В реабилитационном центре сложилась команда врачей, специализирующихся на неврологических нарушениях, и к ним стали приходить на прием дети с ДЦП.
Я никогда в своей жизни не видела столько больных детским церебральным параличом. Идешь по клинике и понимаешь: вот у людей заканчивается курс, а дальше — денег нет. А жизнь с ДЦП — это постоянная реабилитация. Если ее прекратить, то с трудом наработанный успех откатывается назад. Особенно важна эта системность в детстве, когда организм еще растет и какие-то недостатки возможно компенсировать. Родители стали обращаться за бесплатной помощью или скидкой на реабилитацию, и мы поняли: раз можем — надо помогать.
— В какой момент стал необходим фонд? Когда вы почувствовали, что недостаточно дать скидку или предоставить бесплатное лечение отдельным семьям?
— Клиника начала работать в июле 2016 года, а фонд организован в 2018-м. За год мы поняли, что так будет больше вовлеченности, будет больше возможностей — мы сможем привлекать и деньги, и волонтеров, и корпоративную поддержку. Если каждый бизнес задумается о какой-то мелочи, которой он может помочь нуждающимся людям,— из этого может выйти много хороших дел. У кого-то остаются булочки, у кого-то футболки, у кого-то свободный зал для тренировок — мы все можем что-то сделать для других.
— С чего началась работа «Александры»?
— Мы стали в основном работать с водой, потому что в центре есть три теплых бассейна. Это важно и с физической, и с психологической точки зрения для больных, особенно детей. Они устают от постоянных белых халатов, от вытягиваний, иголок и операций. А вода — это возможность самостоятельно передвигаться, удовольствие для мышц и радость, да и просто приятные процедуры.
Проекты не придумываются, они рождаются из действительности. Однажды одна девочка со спинальной мышечной атрофией сказала: «Надоело ЛФК, хочется заниматься синхронным плаванием!» Эту мысль подхватили специалисты-гидрореабилитологи, проработали программу, и фонд, оценив положительный эффект методики — как реабилитационный, так и социально-педагогический,— подал заявку на президентский грант. Так мы смогли оплатить работу дополнительных специалистов и реабилитологов, поэтому в проекте теперь бесплатно занимаются 38, а не пять детей. Приятно видеть, что идея маленького слабого человека может реализоваться и развиться в жизни.
— Какие планы у вас на будущее фонда?
— В детстве реабилитация при ДЦП может дать максимальный эффект, поэтому у нас бывают срочные сборы. Но вопрос интеграции человека с ДЦП в обычную жизнь остается открытым независимо от медицинской реабилитации. Поэтому дальше нам бы хотелось заниматься вопросами абилитации.
Меня поразила надпись на входе в один иностранный фонд помощи детям с ДЦП: «Родители, помните: вы не вечны. Научите своих детей жить без вас». Они занимаются профессиональной и психологической подготовкой детей с ДЦП к самостоятельной жизни. Учат элементарным вещам: как разместить электрический чайник, плиту и кресло-качалку, чтобы подросток мог сам приготовить еду, когда родителей нет дома, как завязывать шнурки, самому ходить в магазин и покупать продукты.
Кроме того, мне бы хотелось, чтобы наш фонд уделил внимание социализации людей с ДЦП. Много вопросов, связанных с трудоустройством инвалидов, в том числе, с точки зрения работодателя. Он боится трудоустраивать инвалида, потому что становится, по сути, бесправен: не может уволить сотрудника, даже если тот не справляется со своими обязанностями или нарушает дисциплину. Это актуальная тема для фонда, бизнеса и государства.
— А по какому принципу вы приглашали людей в попечительский совет? В попечительский совет фонда входят исполнительный директор проектного управления группы клиник «Согаз-Медицина» Ефим Данилевич, генеральный директор A&B Travel Club Марина Любарская и адвокат Виктор Касаткин.
— Это те, кого мы много лет знаем и кому доверяем. Прекрасные специалисты, интересные личности и порядочные люди. Их компетенции полезны для фонда: Марина Михайловна занимается корпоративным туризмом и много работает с фармацевтическими компаниями, Ефим Яковлевич — врач с многолетним стажем и специалист в управлении медициной, а для юриста в фонде всегда найдутся дела.
— Какую роль «Александра» сейчас играет в вашей жизни и какими вопросами вы как учредительница в нем занимаетесь?
— Стратегическими: изучаю мировой опыт, как мы можем его адаптировать под российскую реальность, что еще придумать, чтобы расширить помощь.
— А как участвуют соучредители — ваши муж Игорь и дочь Александра?
— Это наше семейное дело, и мы вместе обсуждаем направления движения. Александра учится на юриста и помогает в фонде как волонтер, а Игорь помогает найти стратегию и финансовую помощь.
— Наталья, ваша семья финансирует работу фонда?
— Да.
— Как вы принимаете решение о том, сколько выделять средств? Ведь фонду деньги нужны постоянно, это не разовая история.
— Честно говоря, мы это особо не обсуждаем. Мы решили открыть фонд и понимали, что этой молодой структуре может потребоваться поддержка. Мы развиваемся, работаем и с частными жертвователями, уже выиграли три гранта Президентского фонда, это софинансирование позволило расширить деятельность «Александры». Те расходы, которые пока не закрывают гранты и пожертвования,— вклад нашей семьи.
— Вы представляете ситуацию, когда фонд можно закрыть?
— Я не представляю реальности, в которой он не нужен, потому что социальная жизнь страны и ситуация с инвалидами такая, что здесь еще работать и работать. Но вполне могу представить, что случается еще один карантин — и нас закрывают как спортивный комплекс, вот тогда просто не будет возможности поддерживать фонд дальше. Если случится какой-то катаклизм, это отразится и на фонде.
— А как сейчас ваш бизнес? Сколько времени нужно, чтобы выйти из ямы, когда центр не работал, а сотрудникам нужно платить?
— Кредиты, которые мы брали, платить еще до апреля. Но народ потихоньку возвращается, еще не все очнулись, потому что долго ничего не работало. Если нового карантина не будет, я думаю, после Нового года мы вернемся на хорошие показатели.