выставка раритеты
В московской галерее "Дом Нащокина" открылась выставка легендарного героя московского андерграунда Анатолия Зверева. Побывавшая на выставке ИРИНА Ъ-КУЛИК нашла, что художника записали в авангардисты по ошибке.
Жизнь Анатолия Зверева кажется сочиненной сентиментальным голливудским киносценаристом, пожелавшим вписать хрестоматийную фигуру богемного гения в столь же хрестоматийный декор страшной советской России. Художник-бомж стал легендой еще при жизни. В миф так и просились все детали нелегкой, но живописной зверевской судьбы: фраза "Дай рубль — увековечу", которую художник бросал своим потенциальным моделям. Наследие Анатолия Зверева насчитывает поистине астрономическое количество работ — несколько десятков тысяч. Но, несмотря на то что его работ по идее должно хватить на все музеи и коллекции, Анатолий Зверев является чуть ли не самым подделываемым русским художником ХХ века.
Золотая медаль, врученная молодому аутсайдеру самим Давидом Сикейросом на выставке во время Московского международного фестиваля молодежи и студентов в 1957 году. Восхищенный отзыв Пабло Пикассо: классик увидел работы Анатолия Зверева на выставке, организованной в 1965 году в Париже дирижером Игорем Маркевичем. Бурный роман с вдовой Николая Асеева Ксенией, одной из тех самых сестер Синяковых, что вошли в историю русского авангарда, устроив в 1918 году футуристические похороны своей матери.
Трагически пьяный, бездомный, скитающийся по квартирам друзей художник творил безостановочно и молниеносно.
Из своих сеансов рисования художник устраивал настоящие перформансы — забрызгивал краской квартиры своих благодетелей, пускал в ход землю, свеклу, золу и другие "смешанные техники", набрасывал грациозные портреты пальцами ног. К тому же, как истинно русский гений, был не чужд философствованию и свои мудрые изречения выдавал в рифмованном виде; очевидцы рассказывают, что это был своего рода русский натурфилософский рэп.
Столь яркий персонаж не мог не снискать славу главного русского авангардиста. Георгий Костаки, великий коллекционер и один из поклонников и меценатов художника, даже сказал, что именно Анатолий Зверев был посредником между ранним и поздним русским авангардом. Впрочем, когда рассматриваешь произведения художника сегодня, их довольно трудно соотнести с авангардом. Да и само экстремальное поведение художника вообще-то напоминает классический образ богемы XIX века, а не ранний или поздний авангард; довольно трудно представить Казимира Малевича или Илью Кабакова, создающих свои шедевры в состоянии пьяного угара. Анатолий Зверев был аутсайдером не только в обществе, но и в художественном контексте. Его картинки — не столько авангард, сколько наивное искусство. Как и большинство наивных художников, Анатолий Зверев ориентировался прежде всего на красоту и высокую культуру в объеме школьной программы, главным художником для него всегда оставался Леонардо да Винчи.
Анатолий Зверев мог на полном серьезе сказать, что живопись для него прекрасна, как сказочная принцесса, и не сомневался в том, что, как и положено в сказках, при королевском дворе найдется место для благородного нищего. Его портреты и вправду напоминают сказочных принцесс с глазами-звездами и гиацинтовыми кудрями, причем даже тогда, когда художник рисует не женщин, а мужчин. Самыми сильными вещами на выставке в "Доме Нащокина" были, пожалуй, не портреты и не натюрморты с цветами, а зарисовки животных, наделенные снайперским лаконизмом наскальных рисунков. Анатолия Зверева легко заподозрить в салонности, особенно когда видишь, как красиво смотрятся его картины на вычурных узорчатых обоях "Дома Нащокина". От репутации салонного виртуоза его спасает опять-таки неоспоримая легенда о юродивом гении. Если в чем-то Анатолий Зверев и не был наивным художником, так это в мастерстве выстраивания собственного мифа и собственного имиджа — мастерстве, столь ценимом в современном искусстве.