Событие недели, не просто бедной, но возмутительно нищей на достойное кино,— "Влюбленный Шекспир" (Shakespeare in Love, 1998) Джона Мэддена (13 февраля, "Первый канал", 23.30 ***). Так получилось, что выход фильма совпал с очередным витком безнадежной войны между шекспироведами, профессионалами и любителями по поводу самого факта существования автора "Гамлета". Поэтому легкий и забавный фильм стал предлогом для настоящих артиллерийских дуэлей в критике: авторов уличали в том, что они не имеют никакого представления о реалиях елизаветинской эпохи. Что, может быть, и имело бы смысл, если бы речь шла о какой-нибудь напыщенной голливудской реконструкции европейской истории. Но сценарий-то написал не кто-нибудь, а Том Стоппард, очевидно, самый значительный из ныне живущих английских драматургов, классик театра абсурда, искушенный знаток шекспировских времен, создатель удостоенного венецианского "Золотого льва" фильма "Розенкранц и Гильденстерн мертвы" (Rosencrantz and Guildenstern are Dead, 1990), в котором второстепенные персонажи "Гамлета" коротали время в тупой прихожей царства мертвых, автор сценариев к "Отчаянию" (Despair, 1978) Райнера Вернера Фассбиндера и "Бразилии" (Brazil, 1985) Терри Гиллиама, одним словом, человек, которого уж никак не заподозришь в желании угодить низменным вкусам. Том Стоппард, действительно, вольно обходится со скучными реалиями, а история Шекспира в его изложении больше всего напоминает эпопею об Анжелике. Но он лишает биографию "бессмертного барда из Стратфорда-на-Эвене" академической пыли и резонно напоминает, что театр времен Шекспира и театр самого Шекспира были прежде всего площадными зрелищами. Попутно Том Стоппард, которого, наверное, можно назвать одним из отцов европейского постмодернизма, вполне по-постмодернистски издевается над модным постмодернистским сюжетом перетекания реальности в вымысел и наоборот. Его Шекспир, веселый, здоровый и голодный молодой парниша, терзается творческими муками: никак ему не закончить бульварную пьесу "Ромео и Этель, дочь морского пирата". Война между театрами приобретает в Лондоне стародавних времен такой масштаб, характерный для современного шоу-бизнеса, что даже священник на улице призывает чуму на оба ваши дома, то бишь на два конкурирующих театра. Тем временем на актерские пробы проходит смазливый юноша, оказывающийся, естественно, не юношей, а переодетой красоткой, влюбленной в подающего надежды драматурга, но отданной другому — самому графу Эссексу, любовнику королевы Елизаветы. В полукомической мешанине свиданий, переодеваний, кабацких ссор и поединков рождается великая пьеса "Ромео и Джульетта". "Влюбленный Шекспир" на фоне вымученно серьезных постановок кажется почти что глотком свежего воздуха. "Пять чувств" (The Five Senses, 1999) Джереми Подешвы — характерный образец мало известной в России, но достойной всяческого внимания канадской кинематографии (14 февраля, "Культура", 23.00 **). Канадцы сохранили утерянное в Европе чувство авторского кино, сентиментального, но не слащавого, они ощущают себя последними культурными людьми перед лицом наступления всеобщего варварства. Телевизионный режиссер Подешва прославился фильмом "Затмение" (Eclipse, 1995), в котором десять незнакомых друг с другом персонажей по очереди спаривались на фоне солнечного затмения. По тому же принципу пересекающихся новелл построены и довольно наивные "Пять чувств". Только персонажей здесь поменьше. Массажистка воплощает осязание. Ее страдающая вуайеризмом дочь — зрение. Бисексуальный уборщик, обнюхивающий каждого встречного-поперечного с целью узнать, как пахнет любовь,— обоняние. Глохнущий окулист, коллекционирующий звуки,— слух. А пекущая красивые, но невкусные торты женщина — вкус. Их истории достаточно произвольно заверчиваются вокруг поисков потерявшейся на прогулке в парке маленькой девочки. Постепенно выясняется, что задуман почти что фильм-проповедь: дескать, любите ближнего своего, доверяйтесь своим чувствам, и все будет хорошо. Наивно, но неожиданно на фоне торжествующего киноцинизма. "Побег" (The Breakout, 1975) — хорошая возможность вспомнить недооцененного голливудского режиссера Тома Гриса (14 февраля, "Первый канал", 22.25 ***). Телевизионный в основном, как и Подешва, режиссер, Грис (1922-1977) прожил образцовую для голливудского режиссера жизнь, был участником войны, репортером, помощником знаменитого Стэнли Крамера. В 1963-м он даже получил премию "Эмми" за сериал "Ист-Сайд, Вест-Сайд". В историю кино он вошел как автор двух отличных и жестоких вестернов "Уилл Пенни" (Will Penny, 1968) и "Сто ружей" (100 Rifles, 1969), в которых по мере сил старался вдохнуть свежее спагетти-дыхание в обветшавший жанр. "Побег" — незамысловатый, но чистый с жанровой точки зрения фильм. Пилот-наемник пытается спасти из мексиканского узилища брошенного туда по навету американского бизнесмена. Одна попытка за другой срывается, пока героя Чарльза Бронсона не осеняет, что иуда скрывается среди его работодателей и хотя бы из профессиональной гордости надо придумать собственный план побега. Не худшая, между прочим, его роль.
Телекино
Событие недели, не просто бедной, но возмутительно нищей на достойное кино,—
Событие недели, не просто бедной, но возмутительно нищей на достойное кино,— "Влюбленный Шекспир" (Shakespeare in Love, 1998) Джона Мэддена (13 февраля, "Первый канал", 23.30 ***). Так получилось, что выход фильма совпал с очередным витком безнадежной войны между шекспироведами, профессионалами и любителями по поводу самого факта существования автора "Гамлета". Поэтому легкий и забавный фильм стал предлогом для настоящих артиллерийских дуэлей в критике: авторов уличали в том, что они не имеют никакого представления о реалиях елизаветинской эпохи. Что, может быть, и имело бы смысл, если бы речь шла о какой-нибудь напыщенной голливудской реконструкции европейской истории. Но сценарий-то написал не кто-нибудь, а Том Стоппард, очевидно, самый значительный из ныне живущих английских драматургов, классик театра абсурда, искушенный знаток шекспировских времен, создатель удостоенного венецианского "Золотого льва" фильма "Розенкранц и Гильденстерн мертвы" (Rosencrantz and Guildenstern are Dead, 1990), в котором второстепенные персонажи "Гамлета" коротали время в тупой прихожей царства мертвых, автор сценариев к "Отчаянию" (Despair, 1978) Райнера Вернера Фассбиндера и "Бразилии" (Brazil, 1985) Терри Гиллиама, одним словом, человек, которого уж никак не заподозришь в желании угодить низменным вкусам. Том Стоппард, действительно, вольно обходится со скучными реалиями, а история Шекспира в его изложении больше всего напоминает эпопею об Анжелике. Но он лишает биографию "бессмертного барда из Стратфорда-на-Эвене" академической пыли и резонно напоминает, что театр времен Шекспира и театр самого Шекспира были прежде всего площадными зрелищами. Попутно Том Стоппард, которого, наверное, можно назвать одним из отцов европейского постмодернизма, вполне по-постмодернистски издевается над модным постмодернистским сюжетом перетекания реальности в вымысел и наоборот. Его Шекспир, веселый, здоровый и голодный молодой парниша, терзается творческими муками: никак ему не закончить бульварную пьесу "Ромео и Этель, дочь морского пирата". Война между театрами приобретает в Лондоне стародавних времен такой масштаб, характерный для современного шоу-бизнеса, что даже священник на улице призывает чуму на оба ваши дома, то бишь на два конкурирующих театра. Тем временем на актерские пробы проходит смазливый юноша, оказывающийся, естественно, не юношей, а переодетой красоткой, влюбленной в подающего надежды драматурга, но отданной другому — самому графу Эссексу, любовнику королевы Елизаветы. В полукомической мешанине свиданий, переодеваний, кабацких ссор и поединков рождается великая пьеса "Ромео и Джульетта". "Влюбленный Шекспир" на фоне вымученно серьезных постановок кажется почти что глотком свежего воздуха. "Пять чувств" (The Five Senses, 1999) Джереми Подешвы — характерный образец мало известной в России, но достойной всяческого внимания канадской кинематографии (14 февраля, "Культура", 23.00 **). Канадцы сохранили утерянное в Европе чувство авторского кино, сентиментального, но не слащавого, они ощущают себя последними культурными людьми перед лицом наступления всеобщего варварства. Телевизионный режиссер Подешва прославился фильмом "Затмение" (Eclipse, 1995), в котором десять незнакомых друг с другом персонажей по очереди спаривались на фоне солнечного затмения. По тому же принципу пересекающихся новелл построены и довольно наивные "Пять чувств". Только персонажей здесь поменьше. Массажистка воплощает осязание. Ее страдающая вуайеризмом дочь — зрение. Бисексуальный уборщик, обнюхивающий каждого встречного-поперечного с целью узнать, как пахнет любовь,— обоняние. Глохнущий окулист, коллекционирующий звуки,— слух. А пекущая красивые, но невкусные торты женщина — вкус. Их истории достаточно произвольно заверчиваются вокруг поисков потерявшейся на прогулке в парке маленькой девочки. Постепенно выясняется, что задуман почти что фильм-проповедь: дескать, любите ближнего своего, доверяйтесь своим чувствам, и все будет хорошо. Наивно, но неожиданно на фоне торжествующего киноцинизма. "Побег" (The Breakout, 1975) — хорошая возможность вспомнить недооцененного голливудского режиссера Тома Гриса (14 февраля, "Первый канал", 22.25 ***). Телевизионный в основном, как и Подешва, режиссер, Грис (1922-1977) прожил образцовую для голливудского режиссера жизнь, был участником войны, репортером, помощником знаменитого Стэнли Крамера. В 1963-м он даже получил премию "Эмми" за сериал "Ист-Сайд, Вест-Сайд". В историю кино он вошел как автор двух отличных и жестоких вестернов "Уилл Пенни" (Will Penny, 1968) и "Сто ружей" (100 Rifles, 1969), в которых по мере сил старался вдохнуть свежее спагетти-дыхание в обветшавший жанр. "Побег" — незамысловатый, но чистый с жанровой точки зрения фильм. Пилот-наемник пытается спасти из мексиканского узилища брошенного туда по навету американского бизнесмена. Одна попытка за другой срывается, пока героя Чарльза Бронсона не осеняет, что иуда скрывается среди его работодателей и хотя бы из профессиональной гордости надо придумать собственный план побега. Не худшая, между прочим, его роль.