В прошедшие выходные в Москве прошла первая «Российская креативная неделя», на которой обсудили текущую ситуацию в креативных индустриях, таких как мода, кино, массмедиа, урбанистика, дизайн и IT. В программе мероприятий был и public talk с министром высшего образования и науки Валерием Фальковым. После встречи со студентами творческих вузов глава министерства описал «Ъ-Науке» свое видение креативного сектора, рассказал об ответственности студентов за выбор специальности и о миссии университетов.
Министр науки и высшего образования России Валерий Фальков
Фото: Дмитрий Духанин, Коммерсантъ / купить фото
Министр науки и высшего образования России Валерий Фальков
Фото: Дмитрий Духанин, Коммерсантъ / купить фото
— На встрече со студентами креативных индустрий вы сказали, что 60–70% в России имеют высшее образование. Это один из самых высоких показателей в мире. Но сегодня всюду существует проблема перепроизводства работников интеллектуального труда. Креативные индустрии находятся на стыке между интеллектуальным, академическим и ручным трудом. Что вы думаете о пересмотре баланса сил и финансирования в сторону профессиональных училищ в сфере креативных индустрий, чтобы избежать кризиса перепроизводства, но дать возможность выпускникам войти в профессию?
— Во-первых, специальное профессиональное образование достаточно хорошо финансируется. Во-вторых, было бы неверным решать за выпускника, отправляя его сначала в училище, а не в вуз. Бюджетные места есть и там, и там. Насколько я знаю, колледжи на подъеме. Например, в этом году в Москве в колледжи были небывалые конкурсы.
Сейчас идет большая дискуссия по поводу прикладного бакалавриата. В силу многих причин он пока не получил должного развития. Все же мы ждем консолидированной позиции от работодателей.
Однако само его появление — это уже упрощение высшего образования, которое во многом пересекается с профессиональным. Об этом говорит и мировая практика. На Западе пилот гражданской авиации, в чьих руках жизни десятков и сотен людей, заканчивает профессиональное обучение, у нас — получает вузовское. Но есть и профессии — например, системный администратор,— на которые учат в высшей школе, хотя это уже вполне рабочие специальности.
Поэтому, на мой взгляд, лучше идти по другому пути. Вузовские выпускники должны получать дополнительную, прикладную к своему диплому квалификацию, рабочие навыки, которым можно обучить быстро внутри одной специальности. Проще говоря, соединить теорию вуза и практику профессиональных училищ.
— В креативных индустриях остался также специалитет — беспрерывное обучение. Он сохранится и в дальнейшем?
— Специалитет остался не только там. Он сохранится и для многих других специальностей. Думаю, что его доля будет расти, потому что есть большой запрос со стороны предприятий, которые работают с инженерными кадрами. Для них это особенно актуально. Но должна быть возможность выбора и у абитуриента, как он хочет учиться: на бакалавриате или на специалитете.
— В креативных индустриях еще с советских времен были так называемый целевой отбор и система распределения по количеству необходимых для индустрии кадров. Как вы думаете решать проблему трудоустройства креативных дипломированных специалистов? Сегодня было много вопросов об этом от них самих…
— Мне кажется, что тут нужно поставить вопрос шире и немного порассуждать, кто несет ответственность за выбор абитуриента: он сам со своей семьей, вуз или государство? Я думаю, что как минимум неправильно возлагать ответственность только на вуз и на государство. Сам абитуриент тоже должен понимать, что если он получает образование, то куда он потом будет трудоустраиваться. А не идти на модные специальности и направления, не понимая, где потом он будет работать. Помните, у нас было такое время, когда был переизбыток экономистов. Но зачем поступать учиться на экономический, если на рынке труда уже есть переизбыток этих специалистов? Чтобы потом жаловаться, что вы не можете никуда устроиться? Я говорю это к тому, что должна быть ответственная позиция за свою судьбу и свои действия, а не так: я поступил, а дальше разбирайтесь. Или почему государство не может меня трудоустроить? Все-таки в университетах нам надо воспитывать самостоятельность.
— За рубежом, например во Франции, есть практика со стороны Министерства образования рассылать рекомендательные письма в лицеи со статистикой по профессиям, где уже есть переизбыток специалистов, чтобы педагоги могли перепрофилировать внимание школьных выпускников как будущих абитуриентов и на другие, может быть, смежные специальности. Планируете ли вы выпускать подобные рекомендации?
— Я не уверен, что для нас этот опыт приемлем. Образование — это длинный цикл. У нас срок подготовки дипломированного специалиста составляет восемь-десять лет. Чтобы получить кадры по новым специальностям через десять лет, нам нужно начинать уже сейчас. Создать стандарт, дать вузам время на его лицензирование, запустить само обучение — бакалавриат или пятилетний специалитет. И, значит, мы должны знать с точностью до рабочего места, что будет происходить через шесть-восемь лет, через десять или через пятнадцать — вот в чем проблема.
А когда мы говорим абитуриенту 2020 года, что сейчас слишком много экономистов, не уверен, что через пять лет будет такая же ситуация. Поэтому всем нужно думать и принимать решения самостоятельно, исходя из длинной стратегии обучения. Можно начать экономистом, потом увидеть, что стали появляться перспективы в нефтехимии — там взять курсы. Или, например, в журналистике писать о здравоохранении, сельском хозяйстве или экономике — это разные вещи. Нужно иметь не только классные журналистские навыки, но и навыки предметные. Невозможно что-либо распределить и распланировать в условиях той неопределенности, в которой мы сейчас пребываем.
— Иначе говоря, мы переходим от концепции классической академии к тренировке конкретных навыков…
— Наоборот! «Большое образование» — это как раз та история, когда не знаешь, для чего ты готовишься. Оно дает жизненную устойчивость. Поэтому для всех специальностей очень важен социогуманитарный блок дисциплин, который дает вариативность. Хорошее образование должно давать возможность различных «надстроек» в рамках специализации, чтобы у человека всегда был выбор, что делать дальше: остаться в своей профессии, заняться собственным бизнесом или, например, пойти в школу преподавать. Я сам, например, работаю не по специальности.
— Образовательные стандарты, в том числе и в креативных индустриях, определяются ФГОС. При этом по многим дисциплинам, которые существуют в государственных вузах, нет учебных пособий. Но есть много популярной литературы, которую выпускает частный сектор для продвижения своих образовательных услуг. И получается, что общественная база знаний, ее теоретическая часть по ряду отраслей, которая имеет отношение к социогуманитарному блоку, который должна формировать вузовская наука, остается в частном секторе. Что вы думаете по этому поводу?
— Да, качество контента, конечно, очень важно, и его нужно проверять. Но для высшей школы действуют совершенно другие механизмы. Есть учебно-методические объединения и сами вузы, которые пишут учебники. Их имя на обложке говорит само за себя, это их репутационный капитал. Мы не издаем учебные пособия, и не надо ждать, что министерство будет рецензировать каждый учебник и давать на него гриф,— это не наша задача. Жизнь слишком быстрая. Мы всегда будем «бить по хвостам». Университеты как авторы этих пособий обладают достаточной автономией, чтобы решить эти вопросы. Сейчас вузовская система саморегулируема. Мы просто ориентиры.
Я бы хотел подчеркнуть, что министерство — это регулятор. Вузы и так находятся под определенным бюрократическим гнетом в части аккредитации и пр., нет задачи его усиливать. Какая основная претензия вузовских преподавателей? Они задавлены бумагами.
И, я повторю, надо учить самостоятельно мыслить самого студента, уметь находить и работать с информацией, отличать fake news от правды, сравнивать и так далее.
— Все же креативная индустрия довольно москвоцентрична. Какие меры нужны, чтобы ситуация изменилась и переезд в регионы стал интересным для столичных практиков?
— Развивать региональные университеты. У нас уже анонсирована большая программа развития стратегического академического лидерства, и она направлена как раз на это. Задача проекта — сделать так, чтобы в каждом регионе был свой университет-лидер, центр притяжения преподавательских кадров и востребованный для студенческих обменов с другими регионами. Делать этот переезд привлекательным. Без создания среды, даже если платить большие зарплаты, никто не приедет. Люди едут не ради денег, а на проекты. Я об этом знаю, потому что, когда был ректором ТюмГУ, старался приглашать на работу кадры в том числе из Москвы. Эти люди потом остались в городе, переехали окончательно, потому что смогли реализовать в Тюмени то, чтобы было немыслимо в Москве. Да, Тюмень — это не бедный регион, хотя вузы у нас, может быть, и без той богатой истории, как в других. Но у нас в стране есть ресурсные в плане академических возможностей регионы.
— Ваш взгляд на развитие университетов? Насколько их миссия изменилась?
— Миссия университета как образовательной институции никак не поменялась. Она состоит из нескольких частей: обучать интеллектуальным профессиям, проводить научные исследования, которые тоже использовать в образовании, и дополнительные возможности. Тут уже возможны варианты. Это может быть развитие самого региона, вклад университетской науки в экономику. Но я думаю, что третье — формирование культуры, чтобы выпускник понимал уровень идей своего времени. Вот и все. Поэтому университет не должен превращаться в «профессиональную школу». Он должен давать широкое образование, которое должно включать совершенно не относящиеся к технологиям и прогрессу дисциплины — например, латынь или изящные искусства. Да, безусловно, университет должен оставаться academia.
— Вы много говорили об индивидуализации образования и ответственности студентов за свое будущее. Но не приведет ли это к тому, что у нас будет большое количество «лишних» людей, не нужных индустрии, потому что их траектория обучения не совпала с ожиданиями рынка?
— Почему вы думаете, что может быть так? Ведь мы просто даем студентам право выбора и возможность моделировать образование «под себя». Речь не идет о безграничной свободе студента, потому что все равно должно быть обязательное ядро, в зависимости от того, на кого мы готовим. Студент должен воспринимать себя как субъект образовательного процесса и иметь свободу выбора своей траектории развития — и нести за это ответственность.
В чем основная сегодняшняя проблема, пандемия наглядно это показала: у студентов нет навыков самоорганизации и самостоятельности. Потому что они приходят в вуз и им ничего не надо выбирать, за них все сделали. А почему в учебном плане стоит та или иная дисциплина, зачастую и сами преподаватели не могут сказать. Просто потому, что она стоит в учебном плане, который формировался двадцать лет назад. Может, сегодня нужен другой подход? Во время моей учебы тоже были такие предметы, которые я должен был сдать непонятно зачем. Действующие ФГОС позволяют реализовать любой подход в формировании учебных планов. Качество образования на 40% зависит от самого студента, потом от преподавателя, потом уже от технологий и самой модели. Это совокупность компонентов.