премьера театр
Режиссер Андрей Могучий поставил в петербургском театре "Приют комедианта" спектакль "Pro Турандот" по пьесе Карло Гоцци "Принцесса Турандот".
После того как в 1922 году сказку Карло Гоцци "Принцесса Турандот" поставил в свой студии Евгений Вахтангов, выработался эталонный стиль спектакля — легкий, изящный, лощеный. Андрей Могучий и художник Эмиль Капелюш вспомнили, что вообще-то цена вопроса в этой сказке — жизнь и смерть. Недаром для принца Калафа в спектакле "Pro Турандот" припасены и разделочные доски, и полдюжины ножей.
Честь рассказать свою "Турандот" Андрей Могучий отдал многочисленным "pro евнухам". На сцену сквозь клубящийся театральный туман режиссер выпустил квохчущих на каком-то непонятном языке персонажей в шинелях наизнанку и шлемах-валенках. Все в спектакле, кроме Калафа (Александр Ронис) и самой Турандот (Марина Солопченко), так и называются — "pro евнухи". Не только шутка, которая позабавит зрителя при чтении программки, но и вахтанговское отношение к роли — с обязательной игрой и отстраненностью.
Почти все первое действие два "pro евнуха" (их играют Дмитрий Готсдинер и Виталий Салтыков) рассказывают о пути, который привел Калафа ко дворцу Турандот. Эти модернизированные до неузнаваемости маски комедии дель арте сочиняют целую пьесу, поправляя друг друга и вычерчивая какие-то графики на грифельной доске. Слушая их сбивчивый рассказ, нельзя не вспомнить, что у Андрея Могучего был опыт совместной постановки с Евгением Гришковцом.
К антракту актеры признаются, что им необходим перерыв минут на двадцать, чтобы понять, что они тут такого нагородили. И кто хочет, может пойти в буфет, а кто хочет может остаться и посмотреть запись вахтанговской "Турандот". А если кому интересно, то должен, как и было обещано, подойти профессор-евнуховед и ответить на вопросы зрителей. Зрителей интересует: рождаются евнухами или становятся, основали ли евнухи какие-либо религии. Наконец, без каких-либо звонков начинается второе действие. Менее лирическое и более динамичное. Тексты, сочиненные поверх реплик Гоцци, теперь напоминают скорее обэриутские пьесы, нежели монологи Гришковца. Собственно реплик Гоцци в спектакле совсем немного. Зато можно разгадывать загадки вместе с Калафом. Две старые, про солнце и про год. Третья новая — про человека, который с виду скромен и вежлив, но силен, особенно в костюме дзюдоиста, добр, но если разозлить, то от него не скрыться и в сортире. Калаф еще на десять долгих театральных минут рассказывает, что да, он знает! Этот человек может и под воду спуститься, и помочь собаке родить, и штурвал взять в руки etc. Наконец, доведя зал до смеховой истерики, он называет имя — Арнольд Шварценеггер.
Сказка про "Турандот" предполагает счастливый конец. У Андрея Могучего завершить Турандот иначе как поставить многоточие не получается. Первый кровавый финал: Турандот и Калаф соединяются, Адельма закалывается у них на глазах. Во втором финале пародируется мемориальный вахтанговский спектакль с Калафом в черном шелковом плаще и с Турандот, говорящей высоко и восторженно, как Юлия Борисова. Получается гомерически лживый хеппи-энд, и соответствующая надпись высвечивается кинопроектором. Третью точку ставят усевшиеся на сцене с авоськой (в которой, конечно же, три апельсина) евнухи. Они не могут понять, как это так, столько голов полегло, а "ничто не омрачает нашей свадьбы".
Именно это не хочет понимать про "Турандот" Андрей Могучий. Евгений Вахтангов ставил свою "Турандот" уже смертельно больным, даже не смог прийти на премьеру. Для него было важно не дыханье смерти в финале, а победа над ней. Ему нужна была сказка и счастливый финал. Андрею Могучему нужны театр и жизнь. И хотя на первый взгляд его спектакль ставит под сомнение авторитет классической "Турандот", сегодня он даже ближе к замыслу мастера, чем бесчисленные повторы неповторимой вахтанговской постановки.
ЕЛЕНА Ъ-ГЕРУСОВА