фестиваль кино
Открытие Берлинского фестиваля прошло под девизом "Бизнес, политика, гламур". Из Берлина — АНДРЕЙ Ъ-ПЛАХОВ.
Фотографии фестивального директора Дитера Кослика, в красных и белых шарфах, в обнимку с кинозвездами, украшают обложки берлинских журналов. С афиш в стиле позднего соцреализма на прохожих смотрят напряженные лица Николь Кидман, Кейт Бланшетт, Жюльетт Бинош. Берлинале — несомненно праздник и не лишен звездного лоска, однако любит подчеркивать, что одновременно он являет собой серьезную политико-деловую акцию. Жюльетт Бинош играет журналистку, расследующую преступления апартеида (тема конфликтов в Южной Африке — одна из главных в этом году в Берлине). Что касается Кидман, то фильм, выбранный для церемонии открытия, как нельзя лучше соответствовал политически ангажированному имиджу фестиваля.
"Холодная гора" Энтони Мингеллы — любовная история двух небожителей, помещенная в мифологическую атмосферу американской гражданской войны. Джуд Лоу играет солдата, отвоевавшего на стороне южан и дезертировавшего после тяжелого ранения. Николь Кидман — хрупкую красавицу, вынужденную в ожидании жениха принять на себя все тяготы управления поместьем и борьбы с разрухой. Задумывались своего рода "Унесенные ветром-2". Единственная загвоздка — положенный в основу роман-бестселлер Чарльза Фрейзера никак не допускал голливудского хеппи-энда: герой погибал после первой ночи, проведенной со своей возлюбленной.
Пресса обсасывала скандальные перипетии этого проекта — от романа, якобы вспыхнувшего между господами Кидман и Лоу, наводнения, разрушившего декорации, и до судебных процессов, затеянных против продюсеров картины румынскими крестьянами, на пастбищах которых происходили съемки. Сам Мингелла, уже имевший успешный опыт больших постановок и усыпанный "Оскарами" за "Английского пациента", страшно нервничал вместе с руководством компании Miramax, которая, брошенная перед самым началом съемок своим партнером MGM, впервые сама осилила бюджет за $80 млн. Деньги эти, конечно, рано или поздно вернутся, но прокат такого рода фильма — дело непростое, и создателям "Холодной горы" уже пришлось в этом убедиться.
Дело не только в том, что кассовые сборы картины менее впечатляющие, чем хотелось бы ее создателям. И не в том, что ни фильм, ни режиссер, ни Николь Кидман не удостоились номинаций на "Оскар" (хотя всего картине досталось их семь, но в основном второстепенных). Чувствуется, что в Америке это кино, рассказывающее (цитирую берлинский фестивальный каталог) "историю рождения Соединенных Штатов", невзлюбили. Главный мотив развернувшейся критики — зачем, мол, Энтони Мингелле понадобилось снимать в Румынии, вместо того чтобы инвестировать средства в американскую кинопромышленность и занимать местную рабочую силу? Однако это скорее повод, чем истинная причина критики.
Появившись в Берлине, Энтони Мингелла направил всю мощь своего интеллекта на то, чтобы придать делу политический характер. Он назвал "Холодную гору" англо-итало-румынской копродукцией. Обвинил американцев в культурном империализме и дискриминации чужого кино. Напомнил о французской "новой волне", о том, что европейцы всегда питали Голливуд, который "высасывал таланты со всего мира", и что теперь пора отдавать долги обратно. Однако его популистские речи произвели на многих обратный эффект. Особенно после того как румынский журналист жалобно спросил на пресс-конференции: "Что, теперь вам больше не разрешат снимать в Румынии?" В условиях слабого доллара кинематографическая экономика Европы страдает — в общем, что бы ни делалось, все на пользу Америке и Голливуду. Стоит отвлечься от этой малоплодотворной дискуссии и вернуться к самому фильму, как станет ясно: причина неудачи не в бизнесе и геополитике, а в противоречивой эстетике "Холодной горы". В отличие от маньеристского, но цельного в своей изломанности "Английского пациента", здесь нет своего стиля. Господин Мингелла старается выглядеть почти диссидентом, делая мрачное, местами натуралистическое кино. Но все батальные массовки еще более постановочны, чем в самых тупых блокбастерах, и выглядят виртуальными химерами.
Костюмы, игра актеров, музыкальное оформление — все делалось "на чистом сливочном масле": композитор Габриэль Яред написал для фильма духоподъемные песни (аж две из них номинированы на "Оскар"), Николь Кидман сама играла на пианино. Но между ней и Джудом Лоу так и не возникло той химии, которая делает героев живыми, а сюжет волнующим. Получился типичный образчик евроголливуда. С концом, который Мингелла тщетно пытался выдать за хеппи-энд: героиня Кидман родит от убитого жениха ребенка, будет жить в окружении трудолюбивых друзей, назовет девочку Грейс. Когда та вырастет и превратится в такую же красавицу, как и мама, ей в самую пору будет сыграть свою тезку в "Догвиле" Ларса фон Триера — фильме о закате Америки.