Третий звонок передела

Константин Михайлов

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

21 августа премьер-министр Михаил Мишустин подписал распоряжение правительства России (№ 2153-р) — казалось бы, совершенно рутинного содержания. Согласно этому документу, вступающему в силу с 1 октября 2020 года, в ведение Минстроя России передаются шесть федеральных казенных учреждений.

И можно было бы с легким сердцем пожелать Минстрою всяческих успехов в управлении новоприбылыми учреждениями, если бы не одно обстоятельство.

Два учреждения из этих шести обеспечивают львиную долю всего фронта работ по реставрации исторических и архитектурных памятников России, ведущихся за счет федерального бюджета. Это находящиеся пока что, то есть до 1 октября, в ведении Минкультуры России ФГКУ «Дирекция по строительству, реконструкции и реставрации» в Москве и «Северо-Западная дирекция по строительству, реконструкции и реставрации» в Санкт-Петербурге. Именно они выполняют сегодня функции государственного заказчика по реставрационным работам на всех важных и знаменитых объектах — в Соловецком и Донском монастырях, Псковском и Рязанском кремлях, на Мамаевом кургане в Волгограде и в Музее космонавтики в Калуге, в Выборге, Царском Селе и Кириллове и многих других городах и весях.

«Северо-Западная дирекция», как легко понять из названия, работает в основном в Санкт-Петербурге, Ленинградской, Архангельской, Новгородской, Псковской областях, а московская — не только в столице и губерниях Центральной России, но даже и в Сибири.

Означает ли распоряжение премьер-министра, что российскую реставрацию передают из Минкультуры в Минстрой? И что это означает для отечественной реставрационной отрасли?

Явление Минстроя

Неясные толки о возможном переделе полномочий в руководстве российской реставрацией ходили во властных коридорах уже несколько лет. А после грянувшего весной 2016 года «дела реставраторов», когда был арестован, а затем осужден за расхищение госбюджетных ассигнований курировавший в Минкультуры России реставрационную сферу замминистра Григорий Пирумов, неявные разговоры сменились явными сигналами.

Первый звоночек реставрационного передела прозвучал, пожалуй, в декабре 2016 года, когда в объявленную Минкультуры после весеннего потрясения «реформу реставрационной отрасли» неожиданно вмешался Минстрой России. Комиссия при Общественном совете строительного ведомства заявила о рассмотрении ею проблем госэкспертизы проектной документации по реставрации памятников и даже о необходимости вносить изменения в Градостроительный кодекс.

Второй, более явственный звоночек прозвучал в феврале 2020 года, когда вдруг выяснилось, что некий глобальный «Свод методик» по проведению реставрационных работ на памятниках архитектуры будет разрабатывать «ФАУ "РосКапСтрой"» — автономное учреждение при Минстрое России. Чуть раньше, в 2018 году, в недрах «РосКапСтроя» был создан особый «Центр сохранения объектов культурного наследия».

В обоих случаях, конечно же, оговаривалось соучастие экспертов и представителей Минкультуры и тесное сотрудничество с ним со стороны Минстроя, но нельзя было не обратить внимания на то, что базовые для реставрационной отрасти протоколы и процедуры начинают создавать не в Минкультуры России — головном федеральном ведомстве, ответственном за сохранение культурного наследия, а в ведомстве строительном, ответственном совсем за другие задачи и цели.

Передача в Минстрой дирекций Минкультуры, организующих госбюджетную реставрацию в федеральном масштабе,— третий и уже совсем явный звонок. А это значит, что и генеральное представление вот-вот начнется.

Протокол о намерениях

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Конечно, грядущая передача реставрационных дирекций Минкультуры в Минстрой не была секретом для организаторов реставрационных процессов. О том, что соответствующее распоряжение правительства будет вот-вот обнародовано, было известно заранее. Пару недель назад я обсуждал эту ситуацию с ответственными сотрудниками федерального Министерства культуры; наилучший исход, по их мнению, был таким: «стройку» (то есть строительство и реконструкцию театров, концертных залов, домов культуры и т.п., чем также ведают дирекции), быть может, и целесообразно передать в Минстрой, а вот реставрацию архитектурных и исторических памятников желательно оставить за Минкультуры.

Минстрой России о желательном исходе коллизии нигде не высказывался. Однако же, согласно имеющейся в моем распоряжении информации, в недрах федерального строительного ведомства эта тема сейчас весьма активно обсуждается. Причем в этих обсуждениях звучат очень нелицеприятные формулировки: состояние реставрационной отрасли, например, называется кризисным, проблемы — системными, а отношение к ним Минкультуры — ни много ни мало — попустительством и бездействием. В качестве главных нерешенных проблем в этих дискуссиях фигурируют неурегулированность порядка разработки научно-проектной документации реставрации; отсутствие системы в сметном нормировании и ценообразовании (до сих пор применяется сметно-нормативная база 1984 года с головоломными коэффициентами); коллизии между градостроительным и охранным законодательством; вопросы аттестации имеющихся специалистов и подготовки новых и т.п.

В этих минстроевских дискуссиях предлагается такой способ вывода реставрационной отрасли из кризиса и решения вышеозначенных и многих иных проблем — поставить вопрос о полной передаче полномочий Минкультуры в части сохранения культурного наследия (за исключением музеев) Минстрою.

Подчеркну: это пока что не позиция руководства строительного ведомства, а предложения, которые оно слышит от своих подчиненных.

Но, что называется, есть мнение, намерения обозначены четко.

И, судя по августовскому распоряжению о дирекциях, это мнение услышано. По крайней мере, в правительстве РФ.

Из почты Старой площади

Одновременно с этими дискуссиями, летом 2020 года, в администрацию президента РФ и Минкультуры поступило обширное обращение представителей реставрационной, экспертной, музейной и культурной общественности за более чем 260 подписями.

Константин Михайлов о том, как святыня не прошла госприемку

В этом обращении, наряду с обозначением проблем реставрационной отрасли, ее представители выражают тревогу как раз в связи с начавшимся ведомственным переделом реставрационной сферы.

Более того, судя по тексту, он уже состоялся: «Реставрация памятников истории и культуры сегодня практически полностью подчиняется нормативам стройки, что кардинально меняет цель, задачи и подход к реставрационному процессу и как результат — наносится непоправимый урон культурному наследию».

В тексте обращения перечислены более десятка кричащих проблем реставрационной отрасли — от неэффективности системы выбора поставщика реставрационных услуг (по закону о госзакупках) до применения некачественных и не апробированных должным образом строительных материалов и химикатов, губящих памятники.

Авторы обращения, перечислив знакомые им отнюдь не понаслышке проблемы отечественной реставрации, делают вполне оправданный вывод: «В результате мы наблюдаем повсеместно происходящую порчу и разрушение памятников, огромное количество поновительских реставраций. Как итог — утрата подлинности… постепенная гибель культурного наследия нашей страны. И этот процесс набирает темпы и масштабы».

Однако авторы обращения делают выводы, прямо противоположные минстроевским: «Считаем необходимым принять все меры для противодействия набирающей силы тенденции передачи полномочий Министерства культуры в области организации и регулирования всей деятельности по охране и реставрации объектов культурного наследия Министерству строительства». Причина — специалисты опасаются, что в Минстрое реставрационные задачи будут решать строительными методами, реставрационная отрасль может быть подчинена «строительным стандартам и нормативам».

Администрация не терпит пустоты

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Не знаю, какие выводы сделают адресаты обращения реставраторов. Насколько мне известно, пока что они попросили заинтересованные организации, в том числе вышеупомянутые дирекции, в кратчайшие сроки сформулировать позицию по поставленным в письме вопросам.

Должен сказать, что я отнюдь не разделяю мнения о «бездействии» или «попустительстве» Минкультуры по отношению к проблематике сохранения культурного наследия. В конце концов, ведь именно оно уже несколько десятилетий обеспечивает, как умеет, реализацию федеральных реставрационных программ — и еще неизвестно, как справился бы с этим Минстрой или иное ведомство. Это ведь Минкультуры в 2018–2019 годах разработало целый пакет дельных законодательных инициатив по стимулированию частных инвестиций в сохранение наследия, и не его вина, что они вязнут в бесконечных ведомственных согласованиях. Да и недавний визит нового министра Ольги Любимовой в гибнущую подмосковную усадьбу Никольское-Урюпино, после которого там впервые за 15 лет начались хотя бы элементарные противоаварийные работы,— пример правильного подхода к делу. У нас министры нечасто ходят по руинам, все больше предпочитают фотосессии и интервью на фоне чего-нибудь радостного и сверкающего…

Но необходимо отметить, что Минкультуры в значительной степени само «виновато», что дискуссии о культурном наследии дошли до предложений изъять из ведения министерства сам предмет разговора.

После скандала 2016 года с «делом реставраторов» у министерства был шанс: воспользоваться общественным резонансом для выработки новой модели управления наследием и его сохранения, оберегающей от повторения конфузов.

Увы, нельзя сказать, что министерство этим шансом воспользовалось в полной мере. Уже в апреле 2016 года, через месяц после ареста замминистра Пирумова, была создана специальная комиссия по «реформированию реставрационной отрасли» (в нее входил и ваш покорный слуга). Она сформулировала целую программу улучшения дел и представила ее тогдашнему министру Владимиру Мединскому. Программа была правильная, однако мне, как, по-моему, и прочим участникам предприятия, казалось, что мы только в самом начале пути. Тем не менее в феврале 2017 года министр культуры неожиданно заявил, что реформирование подходит к концу. Имелось в виду проведенное перераспределение контрольных функций между разными дирекциями и подразделениями.

А у меня, повторюсь, было ощущение, что всерьез оно и не начиналось. Внутренний аудит и новый порядок контроля за реставрационными работами, о которых говорил тогда Владимир Мединский, безусловно, были необходимы, но они не могли решить всех проблем отрасли. Единственным важным нормативным документом тогдашней «реформы» был и остается приказ о принципах разработки проектной документации реставраций и о согласовании проектов реставрации всех памятников федерального значения, построенных до 1800 года, научно-методическим советом по культурному наследию при Минкультуры. Да и то он носил рекомендательный характер.

А в 2019 году, разрабатывая ведомственный нацпроект «Культура», министерство не настояло на включении в него раздела о культурном наследии. Оно упоминается в нацпроекте только в связи с «инвестиционными паспортами» усадеб и поддержкой волонтерских проектов. Оставив наследие за бортом нацпроекта «Культура» и не почтив его там специальным разделом, министерство вольно или невольно дало основания считать, что тема наследия не входит в число его первостепенных приоритетов.

И ситуация эта не изменилась даже после нашумевшего заявления о наследии президента России Владимира Путина на одном из форумов «Общероссийского народного фронта»: послушав жалобы общественников из нескольких регионов, он высказался в том духе, что все, что сформулировано в этой сфере, не работает.

Администрация любых процессов, как и природа, не терпит пустоты. То, что кажется бесхозным или не вызывающим интереса формального «хозяина», как бы само просится в чужие руки.

Базисы и надстройки

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Корень проблемы, конечно же, не в том, какое ведомство будет курировать сферу охраны и реставрации памятников. В конце концов, в дореволюционной России, например, этим занималось МВД, и по тем временам, надо сказать, неплохо справлялось, взаимодействуя с Императорской Археологической комиссией.

Проблема — в отсутствии четкой и внятной модели управления наследием и его сохранения в масштабе страны. Идеологически эта модель обоснована и сформулирована еще в утвержденных президентским указом в 2014 году «Основах государственной культурной политики», не говоря уже об особой статье в Конституции, но законодательно, экономически и административно эта идеология на практике не подкреплена.

Вопрос стоит сегодня не о «переделе реставрационного рынка» (с точки зрения «большой экономики» 6–7 и даже 10–12 ежегодных миллиардов федеральных рублей, ассигнуемых на реставрацию, погоды не делают). Речь о системе управления реставрационной отраслью и всей деятельностью по сохранению наследия в стране.

Пока в государственных законах не записано красной киноварью, что сохранение наследия есть безусловное, не имеющее исключений, сохранение подлинников; пока в градостроительном законодательстве не закреплен особый порядок проектирования и исполнения работ по сохранению объектов культурного наследия; пока система экономических стимулов и преференций не делает именно такое сохранение наследия экономически выгодным для инвесторов и девелоперов; пока федеральный и региональные госорганы охраны наследия не собраны в единую вертикальную структуру исполнительной власти, не зависимую от тех, кто на наследие покушается,— любые административные реформы будут в лучшем случае паллиативными.

Пятое колесо не прокатит

Наследие, безусловно, достойно своего отдельного федерального ведомства, хотя бы на правах упраздненной в 2010 году Росохранкультуры, но это особая тема.

Что же касается обсуждаемого ныне «в сферах» перераспределения полномочий, мне кажется, нет оснований предполагать, что оно улучшит ситуацию.

Если уж в нацпроекте «Культура» наследие существует на правах Золушки, которой позволили посидеть в дальнем углу барского стола, то в грандиозной системе Минстроя и ЖКХ оно рискует стать не то что пятым, а двадцать пятым колесом.

Да, со строительным ведомством у отечественной реставрации прямая генетическая связь, хрестоматийные корифеи реставрации второй половины XIX — первой половины XX веков были архитекторами и инженерами. Да, физически реставрационные работы на объектах — это, по сути, строительные работы, пусть и требующие особой квалификации. Да, были времена, когда охраной памятников и реставрацией успешно руководили Академия наук (Научно-методический совет по охране памятников в 1950-е годы создавался при ней), Академия архитектуры и ее институции.

Но это была другая система, а сегодня ее нет и в помине.

И если сегодня над зданием отечественной реставрации, не имеющим прочного базиса и фундамента, начать выстраивать новые этажи и надстройки, оно, боюсь, перестанет шататься, а рухнет окончательно.