Петербургская Новая академия изящных искусств, основанная художником Тимуром Новиковым, с помпой отметила десятилетний юбилей. В январе 1994-го на Пушкинской, 10 состоялась первая скромная выставка. В нынешних торжествах участвуют еще несколько соседних пушкинских площадок: Музей нонконформистского искусства, галерея Navicula Artis, Архив и библиотека независимого искусства. На празднике побывала АННА Ъ-ТОЛСТОВА.
Открытие получилось громким — приветственные речи время от времени перебивала бодрая дробь: Андрей Хлобыстин, бессменный куратор новых академиков, бил в пионерский барабан, созывая всех "тимуровцев" под знамена классицизма. Он казался главным хранителем традиции: говорил о возвышенных вещах, был одет во фрак и цилиндр, отчего смахивал на Павла Ивановича Чичикова. Поэты-"речники" декламировали под аккомпанемент арфы, им вяло аплодировали люди в черном. Классический, обкатанный на бесчисленных выставках репертуар (вакханты, атлеты, аполлоны, одалиски, леды, лебеди, афро- и гермафродиты), круто замешанный на цитатах из всего подряд, от Антонелло да Мессины до Лени Рифеншталь, был продемонстрирован в Музее нонконформизма.
Хотя настоящими нонконформистами надо бы считать тех, кто неоакадемизма как раз не признавал. Но они пали в неравной борьбе с коллективным лицом петербургского искусства последнего десятилетия. Составившие его Белла Матвеева, Константин Гончаров, Денис Егельский, Георгий Гурьянов, Егор Остров, Олег Маслов и Виктор Кузнецов, Ольга Тобрелутс, Андрей Медведев, Станислав Макаров, Владик Мамышев-Монро, Африка — теперь только сумасшедший бросит в них камень.
На почетном месте висел портрет покойного Тимура Петровича Новикова, основателя академии, в строгом сюртуке и с кистью. Рядом, в "красном уголке", заставленном гипсовыми бюстами и капителями, скучала завернутая в белую тряпку натурщица с бумажными цветами в волосах. Перед ней поставили два мольберта с чистыми листами и предлагали всем желающим на деле поддержать и продолжить традиции неоакадемизма — прямо на вернисаже, пользуясь консультациями профессора Медведева. Но желающих приобщиться что-то не находилось — учебный дух окончательно повыветрился. Зато вокруг обнаженной натуры щелкали затворами репортеры, доказывая, что в эпоху технической воспроизводимости не до натурного класса.
Не раз видавшая все эти виды арт-критика озабоченно толклась в Архиве независимого искусства. Там восстановили "Стены, пол и потолок" Новой академии, некогда оклеенные публикациями о ней, отредактированными в положительную сторону с помощью ножниц и ксерокса. Теперь хвалители и хулители напряженно искали собственные тексты и, найдя, расходились с чувством глубокого удовлетворения — все-таки сказали свое слово в истории.
Скромнее всего был представлен сам основатель Новой академии Тимур Новиков — декоративным триптихом "Тибетский Ренессанс" в стенах ее музея. Видимо, из тех соображений, что в принципе вся Новая академия — одно большое его произведение. Господин Хлобыстин совершенно справедливо назвал ее "самым успешным медиапроектом" покойного учителя. По части медиаигр и умения раскручивать молодые таланты Тимура Петровича можно сравнить хоть с Маратом Гельманом. А если и не удалось добиться таких же успехов, так это оттого, что в петербургском случае на одного живого художника из команды приходилось с десяток мертвых душ.