Завтра в Роттердаме завершается 33-й Международный кинофестиваль. Один приз, присуждаемый Amnesty International, уже нашел своего обладателя: им стал Алексей Герман-младший за фильм "Последний поезд". Из Роттердама — АНДРЕЙ Ъ-ПЛАХОВ.
Роттердам называют фестивалем свободных радикалов. Кино здесь показывают в огромном диапазоне — от самого шокового до самого занудного. Кроме того, кинематограф здесь встроен в систему медийных средств. В местных музеях в эти дни представлены инсталляции кинематографистов, безостановочно крутят экспериментальные опусы: например, перемонтированные образцы старого пропагандистского кино с сорокаминутными речами Ричарда Никсона.
Однако это вовсе не значит, что публика так уж радикальна в своих пристрастиях. В зрительском рейтинге вот уже целую неделю первое место удерживает фильм "Лучшая молодежь" итальянца Марко Туллио Джорданы (название взято из поэмы Пьера Паоло Пазолини). Он длится ни много ни мало шесть с половиной часов с перерывом на ланч, и никто не покидает кинозал. Оторваться не удалось даже мне, несмотря на то что фильм шел на итальянском языке с голландскими субтитрами. История одной семьи и нескольких ее друзей рассказана в манере мини-сериала с его нахальным свойством буквально через несколько минут создать иллюзию, будто ты сам член этого семейства. Но в отличие от стандартной сериальной продукции здесь существует вторая, историческая реальность, поданная некрупным планом, но чрезвычайно точно. Расцвет хиппистских коммун 60-х годов и левый террор 70-х, наводнение во Флоренции и мировой футбольный чемпионат становятся не просто узнаваемыми вехами, а пиками, на которых оставляют свои отметки характеры героев и их эволюция во времени. Все без исключения хорошие, злодеев нет, только часть "лучшей молодежи" почему-то оказывается в тюрьме, а другая ее туда сажает. Тоска по сюжетно-психологическому кино стала фундаментом успеха этой картины, которую, пускай чересчур смело, уже сравнивают с такими эпическими шедеврами, как "Леопард" Висконти, "ХХ век" Бертолуччи и "Берлин, Александерплац" Фассбиндера.
Высокие рейтинги в Роттердаме, как всегда, имеет восточное кино. Многие его культовые фигуры обрели мировую славу именно здесь — например, японский целлулоидный фрик Такаси Миике. И в этом году не обошлось без двух его новых фильмов, один из которых — "Человек-зебра" — порадовал здоровым идиотизмом, с которым Миике купается в мутных водах масскульта. Кроме того, он самолично появился в образе агента якудзы в таиландской картине "Последняя жизнь во Вселенной". Его подельника сыграл сценарист Сато Сакичи, с которым Миике придумал сюжет своего самого жестокого фильма "Убийца Ичи". А сыгравший Ичи (а также знакомый по "Затойчи" Такэси Китано) идол японской молодежи Асано Таданобу выступил главным героем тайской картины. Если добавить, что снял ее роскошный оператор Кристофер Дойл ("Любовное настроение"), то можно утверждать, что режиссер Пен-эк Ратанаруанг собрал лучшие силы азиатского кино. И сделал один из самых впечатляющих фильмов этого континента — балансирующую между мистикой и юмором историю любви двух покинувших этот мир одиноких существ. Ее сбила сестра на машине, он сам наложил на себя руки. Он считал себя последним ящером на планете, страдал маниакальной аккуратностью и полной неспособностью общаться с людьми. Даже спрятавшись в сортире от оравы гангстеров, честно спускал воду в туалете. Понятно, что таким идеальным экземплярам не место в реальном мире.
Я был совершенно потрясен, прочтя в роттердамской аннотации к одному голландскому фильму, что в нем "поднимается тема отчуждения современных яппи и воспроизводится настроение тотального одиночества в современном мегаполисе, знакомые по азиатскому кино". Я-то думал, что Азия догоняет Европу, оказалось наоборот: сегодня классика, рождающая подражания,— это уже не Антониони, а Вонг Кар-Вай или тот же Такаси Миике.
В ситуации, когда и Запад, и Восток погрязли в декадансе, жюри Amnesty International и решило наградить не очевидного кандидата на этот приз — афганского "Осаму", а "Последний поезд". Фильм Алексея Германа-младшего, построенный на военных фактурах и бескомпромиссный в своем натурализме, жесток по отношению к зрителю, но где-то в глубине сохраняет остатки того гуманизма, которым некогда славилось в мире советское кино. О том, как прошли в Роттердаме другие фильмы из стран бывшего СССР, а также об итогах фестиваля читайте в следующем репортаже.