премьера кино
Апокалиптический триллер Денни Бойла "28 дней спустя" (28 Days Later) — убедительное доказательство того, что и сам режиссер культового Trainspotting, и его сценарист Алекс Гарленд не совсем выжили из ума, как можно было подумать после их последнего совместного провала под названием "Пляж" (The Beach). На этот раз вместо того, чтобы соблазнять зрителя гламурными картинками рая на земле, они предлагают экскурсию в натуральный ад, где побывала ЛИДИЯ Ъ-МАСЛОВА.
Преисподнюю в отдельно взятой Англии устраивают некоторые наиболее сознательные из ее граждан из самых лучших побуждений: кембриджские ученые ставили опыты на обезьянах, привив им так называемый вирус ярости, а борцы за права животных повыпускали бешеных мартышек из лаборатории. За 28 дней они перезаражали большую часть населения, благо инкубационный период у данной инфекции отсутствует: через 20 секунд после контакта с кровью или слюной больного человек утрачивает дар членораздельной речи, перестает узнавать родных и близких и начинает гоняться за ними с единственной целью их сожрать. Здоровыми незнакомцами инфицированные тоже не брезгуют, хотя друг у друга взаимного аппетита почему-то не вызывают. Эта неувязка была поставлена авторам фильма на вид некоторыми въедливыми рецензентами, устоявшими перед напором Денни Бойла, но большая часть публики будет сразу огорошена агрессивной подвижностью цифровой камеры, неминуемо придающей "документальный" оттенок любой выдумке, и потеряет охоту задавать вопросы.
Некогда задавать вопросы и главному герою Джиму, пролежавшему все пресловутые 28 дней в коме после ДТП и очнувшемуся как раз тогда, когда декорации лондонского апокалипсиса приобрели эстетическую завершенность. Это настоящий пустынный Лондон, усыпанный мусором и газетами,— и с людьми-то довольно депрессивный город, а без них и вовсе безысходный, причем не очищенный от городской толпы на компьютере, а снимавшийся ранним утром, и только простота обращения с цифровыми камерами позволила съемочной группе уложиться в те короткие промежутки времени, когда на улицах никого нет. Подобрав газету с хедлайном "Эвакуация", Джим предпочитает даже не вчитываться в содержание заметки и благоразумно пускается наутек, когда на его отчаянные крики "Есть тут кто?" сбегается стая перемазанных в крови красноглазых зомби. Спасает его пара уцелевших людей — негритянская девушка Селена и ее друг, которому через несколько минут предстоит пасть от ее же руки в качестве иллюстрации главного правила этой игры на выживание: если кому-то не повезло заразиться, у тебя есть всего 20 секунд, чтобы его убить, как бы тепло ты к нему ни относился.
Джима играет Силлиан Мерфи, обманчиво-нежного вида юноша из фильма "Дискосвиньи" (Disco Pigs), еще там показавший, как мгновенно самое ангелоподобное человеческое существо может раскрыть свои внутренние резервы жестокости. В "28 днях" превращение мягкого домашнего мальчика, обожавшего своих родителей (которых он находит мертвыми в их постели), в безжалостного бойца — единственное условие спасения. Впрочем, если за спасение конкретных людей на экране начинаешь переживать весьма интенсивно, то относительно необходимости спасения человечества вообще фильм Денни Бойла не дает уверенного ответа и оставляет чувство тягостной неопределенности. Уж больно непонятно, за что можно уважать и ценить человека как такового кроме его инстинктивного стремления выжить. Один из персонажей, солдафон сомнительного морального облика, вообще высказывается в том смысле, что уничтожение человечества, просуществовавшего в масштабе всей истории планеты каких-нибудь несколько секунд,— это на самом деле возвращение к нормальному состоянию. Такие мизантропские настроения, впрочем, не мешают ему вынашивать план по скорейшему принудительному воспроизводству сильно поредевшего английского населения с помощью всех подвернувшихся женщин. Десяток настроенных таким радикальным образом военных, окопавшихся на своей базе и рассылающих по радио приглашения всем оставшимся в живых, оказываются для героев едва ли не более опасными, чем заразные зомби. И это пострашнее фантастических вирусов и живых мертвецов — видеть, как легко лопается под давлением экстремальных обстоятельств тонкая пленочка цивилизованности, покрывающая животную человеческую сущность.