Киноиндустрия живет двумя параллельными жизнями — производством фильмов и их прокатом в кинотеатрах. И та и другая были в один момент приостановлены — как, пожалуй, никогда за всю предыдущую историю. Даже во время мировых войн не было такого тотального и действенного стоп-сигнала: ведь воевали не везде, а смотреть кино мечтали все, включая фронтовиков. Нынешняя ситуация беспрецедентна: все хотят, но все боятся, и кинематографический мир замер в состоянии болезненной паузы.
Фото: Григорий Собченко, Коммерсантъ
Фото: Григорий Собченко, Коммерсантъ
Это состояние еще больше обострилось к концу лета в свете надежды, что худшее позади и финал карантина близок; увы, свет то и дело меркнет от настойчивых известий о возможной второй волне эпидемии. С начала августа в России открылись кинотеатры, заявив самые привлекательные (пока не коммерческие, а сугубо артхаусные) премьеры. Особенно активны летние площадки, такие как «Пионер» и только что присоединившийся к ним «Гараж». Здесь можно увидеть в эти дни хиты последнего, докарантинного фестивального киносезона: «Мартин Иден» Пьетро Марчелло, «Дни» Цай Миньляна и «Женщину, которая убежала» Хон Сан Су. Но энтузиазм по поводу «начала конца» напоминает желаемое, принимаемое за действительное.
Так обстоит дело не только в России. Мой друг, кинодраматург, живущий в Берлине, уже полгода ждет выхода в прокат фильма, снятого по его сценарию и частично им продюсированного. У этой картины есть все основания и для художественного, и для кассового успеха. Но карантин спутал все карты. И хотя в Берлине тоже открыли свои двери кинотеатры, по свидетельству того же друга, первые показы произвели гнетущее впечатление. Жесткий масочный режим, «социальная» рассадка, отсутствие таких милых атрибутов, как напитки и попкорн, превращают приятный ритуал кинопросмотра в полувоенную операцию: ни расслабиться, ни получить удовольствие. Даже на ожидаемые, раскрученные фильмы (например, «Ундину» Кристиана Петцольда) народ не рвется, посещаемость катастрофично мала, кинематографисты и кинопрокатчики в отчаянии. Как много времени потребуется, чтобы все встало на свои привычные «законные места», не знает никто.
Помимо производственной и прокатной, у кинематографа есть еще третья жизнь — фестивальная. Она тоже никогда полностью не прекращалась — ну разве что в самые лихие военные годы. А вот в мирном 2020-м первым крупным фестивалем стал состоявшийся в феврале Берлинский — и он пока что последний. Оказались отменены Каннский и Карловарский, а также фестиваль в Локарно, который по графику должен был проходить как раз в эти августовские дни, но разделил участь других фестивалей—призраков 2020-го.
Теперь все заинтригованы старейшим в мире Венецианским фестивалем: ведь он героически планируется на начало сентября, обещая занять передовую позицию на фронте борьбы с коронавирусом. Объявлена его программа; к фильмам, о которых мы недавно рассказывали, добавился еще один — короткометражный, снятый Педро Альмодоваром. Знаменитый испанский режиссер этой драматичной весной вел и публиковал «карантинный дневник», в котором вспоминал о временах своей бурной молодости и рассказывал о психологических трудностях самоизоляции. Потом он сам подхватил коронавирусную инфекцию, а вылечившись, решил, что лучшее лекарство от болезни и от депрессии — работа.
В течение нескольких дней Альмодовар снял фильм по пьесе Жана Кокто «Человеческий голос» — пронзительный любовный монолог героини, которую в кино в свое время воплощали актрисы такого уровня, как Анна Маньяни, Ингрид Бергман и Софи Лорен. В новой постановке эстафету приняла конгениальная Тильда Суинтон. Именно этот маленький фильм с большим дыханием обещает стать изюминкой Венецианского фестиваля; внимание к нему объясняется тем, что это посылаемый киносообществу и армии кинозрителей сигнал оптимизма: даже в такой патовой ситуации, в которой мы оказались, можно что-то сделать. Как и во времена кинематографических «новых волн», по-прежнему вдохновение и талант выше бюджета и конъюнктуры.
Да, «Человеческий голос» — маленькое, малобюджетное кино, где только два основных участника: актриса и режиссер. Зато какие. На фоне судорожных поисков новой этики и новой эстетики, которые пока что не привели к значительным сдвигам в искусстве, маленький фильм, сделанный в старой эстетике и, подозреваю, в старой этике, может прозвучать громко. Так, к примеру, в той же Венеции прозвучало в 2003 году, убрав всех остальных именитых конкурсантов, «Возвращение» Андрея Звягинцева. Маленький фильм — и по сюжету, и по бюджету, но большой — по смыслу и по духу.