День недооцененных

В последнее воскресенье июля Россия, как обычно, будет праздновать день ВМФ. С недавних пор его принято проводить с размахом — с главным военно-морским парадом в Санкт-Петербурге и Кронштадте как центральным событием торжества и приуроченными к нему датами ввода в строй и закладки новых боевых кораблей.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Состояние и перспективы развития флота на этом празднике обсуждать не принято по умолчанию — по тому же умолчанию ясно, что с состоянием все в порядке, а перспективы (судя по числу заложенных кораблей) блестящи.

Тем не менее именно сейчас, в 2020 году, завершающем для самой крупной в постсоветской истории России государственной программы вооружений (ГПВ), стоит задуматься, насколько реальность развития ВМФ России соответствует представлениям о нем.

Перечислять проценты исполнения ГПВ в части строительства новых кораблей и подлодок для ВМФ было бы лишним, достаточно сказать, что за исключением ракетных подводных крейсеров стратегического назначения ни один класс кораблей не был поставлен хотя бы в половину от ожидавшегося объема. Ближе всего к плану, ровно на 50%, подошли как раз «стратеги»: с вводом в строй К-549 «Князь Владимир» число поставленных для ВМФ России «Бореев» достигло четырех — из восьми запланированных.

Ненормальность ситуации можно было бы объяснить множеством разных причин, но ключевая одна: за все 30 постсоветских лет руководство страны и военного ведомства так и не решило, для каких целей России нужен ВМФ и какими возможностями он должен обладать. Ответа на этот вопрос нет, в том числе и в таких базовых документах, как военная доктрина, морская доктрина или же основы государственной политики в области военно-морской деятельности до 2030 года. Содержащиеся в этих документах требования и определения довольно расплывчаты и могут быть при некоторой редактуре применены к флоту любой крупной державы, особенно ядерной.

Более или менее определенно прописана роль флота как элемента системы стратегического сдерживания, и по большому счету сегодня это единственная функция, которую ВМФ продолжает выполнять и которой уделяется достаточно пристальное внимание (снова вспоминаем, какой класс кораблей у нас в лидерах по реализации госпрограммы вооружений).

Но такая «заточенность» флота под подготовку к единственному конфликту логично влечет за собой недооценку и деградацию остальных функций — формально обозначенные в документах пожелания к ВМФ как инструменту повседневной внешней политики не реализуются в виде конкретных кораблестроительных программ.

С этой точки зрения интересен недавно прошедший день «массовой закладки» — выделим среди перспективных боевых единиц два универсальных десантных корабля, на закладку которых в Керчи приехал президент России. По сути, если не считать неудачного захода с «Мистралями», это первая попытка дать флоту инструмент, который будет пригоден для чего-то, кроме ядерного удара по США, борьбы с авианосными ударными группировками или защиты собственного побережья.

Ждать чудес, впрочем, не стоит.

Флот лишен собственной военно-политической субъектности, разделен в административном отношении между военными округами, главкомат ВМФ не управляет своими силами в океане, и в целом как вид вооруженных сил флот рассматривается скорее как утилитарное приложение к боевым возможностям военных округов и — отдельно — как элемент стратегических ядерных сил.

Говорить о стратегии развития ВМФ как единого целого в этих условиях довольно сложно. Как это соотносится с претензиями России на статус великой державы и определяющую роль в формировании будущей структуры мировой политики, понять еще сложнее, учитывая, что это будущее будет решаться в первую очередь на море и вокруг морей — от Арктики до Индо-Тихоокеанского региона.

Нет, подобный подход имеет право на жизнь и, скорее всего, позволяет изрядно экономить на строительстве и содержании ВМФ. Но в таком случае обозначенное в «основах государственной политики…» требование обеспечить российскому флоту второе место в мире по боевым возможностям так и останется благим пожеланием. Ну а зачем?

В конечном счете, как мы помним, если все равно, куда попасть, то тогда все равно, куда и идти. Куда-нибудь обязательно попадешь, нужно только идти достаточно долго.