выставка современное искусство
У легендарных в искусстве фигур в дело идет все: от неудавшихся набросков до мемуаров домработницы. Но Энди Уорхолу удалось переплюнуть многих: сегодня франкфуртская публика знакомится с выставкой Time Capsules — содержимым коробок, где буквально собран весь мусор его жизни. Многообразной силе искусства дивился специально для Ъ обозреватель "Домового" АЛЕКСЕЙ Ъ-МОКРОУСОВ.
Собственно, собирать "мусор" вроде театральных программок, банковских счетов, нижнего белья и использованных почтовых конвертов Энди Уорхол (1928-1987) начал еще в начале 70-х, в эпоху последнего расцвета поп-культуры и медленного угасания нью-йоркской Factory. Это огромное пространство, созданное из четырех соединенных между собой студий, служило помимо прочего и местом проявления новой роли художника в мире. Отныне тот окончательно уравнивался в масс-медийных правах с теми, кого изображал, будь то кинозвезды уровня Мэрилин Монро или самый продаваемый продукт своего времени — банка кока-колы.
Этот гигантоманский образ художника породил и новый тип творчества: отныне все, что связано с художником, оказывается важным, представляет интерес для потомков. Классическая культура, призывавшая не заводить архивов, уступила место шоу-принципу: в дело годится все.
В итоге мусорные архивы Энди Уорхола заняли 600 огромных коричневых картонных ящиков, тщательно пронумерованных самим художником и хранящихся ныне в его персональном музее в Питтсбурге. Физически невозможно выставить одновременно все эти Time Capsules, как назвал их создатель. Поэтому для выставки во Франкфуртском музее современного искусства, где "капсулы времени" впервые показывают публике, подготовили содержимое лишь малой их части, разложив в удобном для осмотра порядке. Получилась довольно пестрая картина — ведь материал в ящиках Уорхол собирал не по тематическому, а случайному принципу. Все, что оказывалось в его руках, например, в январе, попадало в один ящик, для мелочей февраля предназначался другой, для мартовских ид — третий. Так, раритеты вроде ранних рисунков Уорхола соседствуют с банальными сувенирами или газетной рекламой.
Несмотря на мировую премьеру, во Франкфурте ящикам не выделили специальных залов, но расставили их по всему музею, посреди постоянного собрания "настоящего" искусства — картин, скульптур и инсталляций, в том числе и самого Энди Уорхола. То есть в случае, если зритель окажется вдруг недоволен содержимым личного архива, сочтет его недостаточно художественным для показа в художественном музее, он сможет тут же утешиться искусством подлинным.
При этом сам художник, ненавидевший сентиментальные воспоминания, признавался, что рад был бы выбрасывать весь этот хлам в ведро сразу же в момент получения. Но он вовремя понял художественный смысл происходящего, тем более что в архивы попадали и всякие раритеты вроде рабочих материалов к фотосессиям со звездами арт-сцены. Уорхол снимал их для статьи "Новые лица, новые силы, новые имена в искусстве" в "Харперс базар" (когда-то глянцевые журналы интересовались и этим), и потому сегодня знатоки, например, млеют от негативов, где дурачится великий поп-скульптор Клас Ольденбург или строит глазки какая-нибудь полузабытая ныне актриса.
Но и равнодушный к неземной славе Уорхола человек, если он наблюдателен к мелочам, способен почерпнуть массу любопытного из всех этих обрывков деловых бумаг, открыток с китайским революционным балетом и прочего собрания макулатуры. Одни наблюдения грустны — вроде того, что 30 лет назад двухлетняя подписка на дорогой журнал по искусству стоила меньше $14, а сегодня так стоит всего лишь один его номер. Другие, связанные с сексуальной революцией 60-х, отраженной в многочисленных частных фотографиях и вырезках из журналов, могут кому-то показаться веселыми до обидного. Но поп-арт был на редкость политкорректным — может, это вообще было первое политкорректное течение в арт-истории. Только в правах уравнивались мелочи быта и "высокое" содержание искусства. Жизнь обывателя, состоящая из бесконечных счетов, переписки с банками и случайного подбора фотографий, наконец-то обрела музейное значение.
Представляя современного человека как вуайериста, проживающего жизнь в пассивном лицезрении телевизора, Энди Уорхол считал, что такого нетрудно убедить в том, будто вокруг "все красиво", в том числе (или прежде всего) и его повседневный быт. Как результат — любой на планете способен отменить мусорные баки, озаботившись созданием "капсул времени". И через какое-то время их обязательно покажут в не худшем из европейских музеев. Именно такой миф тщательно выстраивал художник, ненавидевший повседневность с ее унифицированным стилем жизни. Прилизанным ценностям масс-медиа и тоталитарному торжеству брэндов он решил противопоставить пространство частной жизни, осознав ее границы как главную ценность времени. В его "ящичном" жесте так много простоты и безыскусности, что повторить его и впрямь тянется рука у всех присутствующих — в конце концов, в эпоху "Аншлага" все мы немного художники. Но антибрэндовая провокация Энди Уорхола оборачивается конфликтом: для того чтобы такой политкорректный жест заметили после смерти автора, необходимо обладать лейблом самого Уорхола. Иначе архивы и впрямь лучше не заводить.