выставка живопись
В Большом Манеже открылась персональная выставка живописи Василия Нестеренко — заслуженного художника РФ, членкора Академии художеств, видного участника работ по восстановлению росписей храма Христа Спасителя и исполнителя других завидных заказов по части храмовой росписи. Выставка ясно дает понять, что в пантеоне особо приближенных художников Москвы произошло пополнение. Так, во всяком случае, показалось СЕРГЕЮ Ъ-ХОДНЕВУ.
Персональные выставки в Манеже — почесть, которой удостаивается мало кто. Авторов, которым таки удавалось обжить грандиозные внутренности этого здания, можно буквально перечесть по пальцам. Однако, когда начинаешь припоминать этих счастливчиков, в их перечислении угадываешь известную закономерность. Судите сами: Илья Глазунов, Александр Шилов, Сергей Андрияка... Все — любимцы не только широкой публики, но и московских властей. Эти художники, как правило, начав с пресловутой выставки, заканчивали получением от благодарного столичного правительства собственного музея.
Василий Нестеренко по возрасту ближе все-таки к Сергею Андрияке (36 лет), но монументальность выставки сделала бы честь и автору куда более маститому. Не говоря уже о торжественном открытии с валом народа, первыми лицами из московского правительства и гигантским оркестром народных инструментов, под громогласные звуки которого высокие гости знакомились с экспозицией. Куда более скромна была пресс-конференция перед открытием. Основную часть скудноватой публики на ней составлял отряд воодушевленных пожилых дам, главная из которых последовательно оглашала список из 12 вопросов типа "Скрывается ли в вашей душе тонкий, ранимый человек?" и "Часто ли вы возвращаетесь в детство?". Живописец держался обаятельно, отвечал подробно и доходчиво, своими любимыми художниками не моргнув глазом назвал Сурбарана и Ван Дейка и скромно потуплял взоры при звуке гиперболических похвал, на которые не скупился сидящий рядом с ним вице-президент Академии художеств Ефрем Зверьков.
Но кое-что с самого начала прямо раздражало. Росписи храма Христа Спасителя, которые Василий Нестеренко (как и целый ряд других мастеров из все той же Академии художеств) воспроизводил, а не создавал самостоятельно, ненавязчиво подавались в ряду, так сказать, собственного. Зрителю они предъявлены в виде гигантских полотнищ, на которые в натуральную величину выведены репродукции соответствующих кусков храмового свода. Настолько прямодушная атрибуция произведений почтеннейших живописцев позапрошлого века Генриха Семирадского и Евграфа Сорокина немножко смущала. Впрочем, когда художника напрямую спросили о том, как же именно он воссоздавал пресловутые росписи, он весьма охотно и обстоятельно описал этот процесс, нисколько не преувеличивая своей роли. Но и не преуменьшая: дело в том, что стенопись воссоздавали по небольшим черно-белым фотографиям 1900-х, которые могут что-то передавать помимо композиции, а могут и не передавать — это уж какой негатив попадется. Так что совсем без творческой свободы не обошлось.
Семирадского и Сорокина при всем желании трудно возвести в гении. Да и если говорить о Семирадском, то его (точнее, теперь уже его плюс Нестеренко) живопись для храма Христа Спасителя — это по своему художественному качеству отнюдь не "Светочи христианства" и не "Фрина на празднике". Но вот рядышком с полотнищами росписей для главного храма Москвы висят аналогичные полотнища с росписями Успенского собора в Дмитрове, которые Василий Нестеренко целиком самостоятельно выполнял уже без оглядки на что бы то ни было,— и вяло-слащавые дореволюционные академики силой контраста моментально превращаются хоть в Сурбарана, хоть в Тьеполо. Там, где у Семирадского добротность штудий, крепкая светотень, привычная корректность ракурсов и поз да и нормальная анатомия, наконец, у нашего современника обнаруживается удивительная скованность и скудость. Точно так же, кстати, и в серии больших полотен, написанных для патриаршей трапезной в том же храме Христа Спасителя. Вроде бы все как надо: и натурные зарисовки чувствуются, и осмысление канона, и даже попытки какого-то психологизма — а получаются бледные, безвкусные, удивительно выхолощенные картинки. Таким не дом Божий украшать, а дешевое издание детской Библии иллюстрировать. Заметим при этом, что Василий Нестеренко, видимо, ныне вполне может претендовать на звание главного авторитета в современном храмоукрашательстве: после упомянутых росписей в храме Христа и в дмитровском соборе ему поручено живописное оформление интерьеров грандиозно-нелепого храма-памятника тысячелетию крещения Руси на Борисовских прудах. Если именно таков авторизованный мейнстрим современного православного искусства, то это достойно не то изумления, не то сожаления: нет в этой живописи ни силы, ни убедительности, одна только приторная официальная и неинтересная безвкусица.
Не одной только религиозной живописью, конечно, славна выставка. Есть маленькие пейзажи, в несколько коровинско-левитанском духе воспевающие неброскую красоту средней полосы. Довольно качественные. Видимо, ранние (с этикетажем на открытии выставки была совсем беда). После них все как-то радикально портится. Множество видов заграничных городов с претензиями на некоторую импрессионистичность, но пошловато-крикливые. Многофигурные полотна про петровские победы сухие, манерные и скучные. Ну а дальше путь предначертанный — портреты. Их пока немного, но они уже весьма уверенно обещают шиловщину отборную, перворазрядную. Сплошная красота: резные комоды с завитушками, зеркала в позолоченных рамах, какие-то пышные драпировки, неестественная натужность поз и так далее.
Возвращаемся к тому, с чего начали. Видимо, долго державшаяся замкнутой каста московских "олигархов от искусства" все-таки вынуждена пополниться новым членом, молодым и, очевидно, более работоспособным. Все признаки этого счастливого события налицо: большая выставка в Манеже, с присутствием на открытии Валерия Шанцева и Людмилы Шевцовой, взволнованные слова о надежде русского искусства и, ну конечно же, появление на карте Москвы еще одной нестерпимо нужной культурной институции. Распоряжением правительства Москвы художнику Нестеренко уже подарен собственный музей — Московская городская галерея Василия Нестеренко на Арбате.