гастроли балет
В "Иване Грозном" Юрия Григоровича, репертуарном спектакле труппы "Кремлевский балет", главную партию исполнил приглашенный премьер баск Игорь Йебра. ТАТЬЯНА Ъ-КУЗНЕЦОВА нашла, что лучше всего ему удались сцены опричного террора.
Станцевать Ивана Грозного было заветной мечтой молодого баска. Во-первых, его пленял сам образ русского самодержца — танцовщик честно читал про него исторические труды и увлеченно смотрел фильм Эйзенштейна. Во-вторых, Юрий Григорович — его пожизненный кумир. Собственно, и танцовщиком-то юный уроженец Бильбао стал из-за советского хореографа: увидел по телеку его "Спартак" и навсегда отравился балетом (впрочем, в его семье все были такие впечатлительные: мать нарекла мальчика Игорем по названию оперы Бородина).
Окончив мадридскую консерваторию (там учат и балету), юноша потанцевал немного в труппе испанца Виктора Улльяте, но вскоре предпочел независимость и заделался вечным guest — путешествующим по миру "приглашенным танцовщиком". Россия несколько раз попадалась на его пути. Славным эпизодом карьеры артиста Йебры стал петербургский балетный конкурс "Майя", где он пробился в призеры. Председатель жюри Майя Плисецкая пригласила лауреата станцевать на своем творческом вечере, и мужской вариант его "Умирающего лебедя" впечатлил москвичей куда сильнее, чем Базиль из "Дон Кихота", который Игорь Йебра позднее станцевал с труппой "Кремлевский балет".
Творческие связи, налаженные с "Кремлевским балетом" (чей репертуар уже три года украшает исторический балет Юрия Григоровича), и помогли танцовщику осуществить свою давнюю мечту. Полмесяца он учил роль Ивана с Юрием Владимировым, первым исполнителем этой партии. Срок тем более сжатый, если учесть не только объем хореографического текста, но и то, что принципы, которые предъявляет танцовщику советская хореография, в корне отличны от западных. Здесь ценятся размах, а не точность, эмоции, а не интеллект, не верность тексту, но способность его интерпретировать. Необходимы также верблюжья выносливость, бизонья мощь и тигриный прыжок.
Фанатичный баск старательно копировал повадку Юрия Владимирова: как бы онемевшую шею, слегка скособоченную голову, хищно растопыренные пальцы рук, косой взгляд вытаращенных глаз. Однако темпераменты у педагога и ученика оказались слишком разными, чтобы царь испанца получился убедительным: у Игоря Йебры нет ни владимировской дикости прыжка, ни патологической исступленности, ни изуверской вкрадчивости, ни варварской сексуальности, ни остервенелости вращений. Одним словом, для этой партии Игорю Йебре не хватило ни силовой техники, ни физических данных. В первом акте, где прыгать надо особенно интенсивно, танцовщику приходилось совсем туго: хилые револьтадты, шаткие заторможенные пируэты, авральные двойные assembles. И только в jete en tournant, встречающихся почти в каждом классическом па-де-де, господин Йебра выглядел уверенным и адекватным.
К тому же у испанского гостя оказался слишком сильный соперник в лице Айдара Шайдуллина. Темпераментный татарин, танцевавший русского князя Курбского, выложил аргументы, которых так не хватало испанцу: и разудалость жестов, и мощь прыжков, и море разливанное открытых эмоций. Невыигрышно выглядел новоиспеченный царь и рядом с "женой". Балерина Наталья Балахничева — одна из лучших, если не лучшая Анастасия в сценической истории балета. Женственная и жертвенная, кроткая и аристократичная, она умеет очеловечивать самые неправдоподобные поддержки и самые ходульные жесты. В адажио с Анастасией напряженная зажатость заезжего премьера особенно бросалась в глаза (да и в костюмах артисты, видимо, не успели порепетировать: сарафан царицы так и норовил запеленать голову царя, а подол то и дело цеплялся за его колет).
Только к концу балета, когда Анастасия умерла, а Курбский сбежал в Польшу, Игорь Йебра наконец расслабился: пролил настоящую слезу на поминках и с неподдельной страстью возглавил бесчинства опричников. Месть — это то, в чем баски понимают толк. Со вкусом и знанием дела танцовщик юродствовал в маске скомороха, душил петлей зарвавшегося боярина, лупил в колокола и добился-таки финальной овации. Впрочем, балет Юрия Григоровича про царя-тирана так нравится отечественной публике, что ей, в сущности, все равно, кто свирепствует на троне.