Изымать детей из семей в случае угрозы жизни и здоровью только по решению суда, который должен вынести свой вердикт в течение 24 часов, предлагается во внесенном в Госдуму законопроекте. Авторы документа ссылаются на аналогичную норму в законодательстве РСФСР 1969 года, указывая при этом, что порядок отобрания разработан с учетом новых норм Конституции России. Опрошенные “Ъ” эксперты в целом одобряют инициативу, однако указывают на необходимость широкого общественного обсуждения документа и на ряд не до конца ясных моментов. В частности, в законопроекте нет критериев для определения необходимости немедленного изъятия, которое допускается в документе в исключительных случаях.
Фото: Дмитрий Коротаев, Коммерсантъ / купить фото
Фото: Дмитрий Коротаев, Коммерсантъ / купить фото
Законопроект, который вносит изменения в Гражданский кодекс, Семейный кодекс и закон «О полиции», разработали депутат Госдумы Павел Крашенинников и сенатор Андрей Клишас. Они объясняют инициативу новыми положениями Конституции (авторы возглавляют рабочую группу по подготовке изменений): «В силу п. 4 ст. 67.1 дети являются важнейшим приоритетом государственной политики России… Реализация указанных конституционных положений требует от законодателя максимально эффективных механизмов охраны прав и интересов ребенка, а также обеспечения для него возможности жить и воспитываться в семье».
Отобрание ребенка предлагается производить только «при непосредственной угрозе его жизни и здоровью по общему правилу на основании решения районного суда, выносимого в порядке особого производства».
Суд должен будет рассматривать вопрос в течение 24 часов с момента поступления заявления от органов опеки или полиции. При этом «в исключительных случаях, при наличии оснований полагать, что смерть ребенка может наступить в течение нескольких часов, орган опеки при участии прокурора и органов внутренних дел может изъять ребенка, составив акт с указанием обстоятельств, свидетельствующих о непосредственной угрозе жизни».
Авторы поясняют, что сейчас административный порядок отобрания ребенка при угрозе его жизни и здоровью закреплен в ст. 77 Семейного кодекса, его производят органы опеки на основании акта органа исполнительной власти субъекта РФ: «Вместе с тем многолетняя практика свидетельствует о произвольном вмешательстве органов власти в дела семьи, от чего страдают как дети, так и родители (усыновители, опекуны)».
Господа Крашенинников и Клишас полагают, что «требуемый уровень правовой защиты интересов частных лиц способна обеспечить лишь судебная форма юрисдикционной защиты», и указывают, что Кодекс о браке и семье РСФСР 1969 года содержал правило об отобрании ребенка именно на основании решения суда.
Напомним, изъятие детей сотрудниками органов опеки или полицейскими неоднократно вызывало общественный резонанс. В 2015 году в больнице Санкт-Петербурга умер пятимесячный Умарали Назаров, которого забрали от матери из квартиры, в которой проживали мигранты из Таджикистана. В том же году в больнице Новороссийска погиб трехмесячный Родион Тонких — одним из поводов для отобрания младенца стало недостаточное, по мнению сотрудников опеки, количество продуктов в холодильнике. В сообщении, которое распространила пресс-служба господина Крашенинникова, указывается, что причиной для вмешательства соцслужбы может быть нехватка игрушек, громкий плач, отсутствие отдельной комнаты у ребенка: «Произвольное вмешательство органов опеки и попечительства в дела семьи… иногда не имеют под собой не только реальной угрозы жизни или здоровью ребенка, но и связано с нежеланием оказать социальную поддержку».
Президент благотворительного фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам» Елена Альшанская полагает, что «сама идея о введении судебного подтверждения отобрания однозначно хороша», однако «нужно все продумать процедурно»: «Можно легко предположить, что по сложным историям, в которых суды не смогут разобраться за короткий срок, решения будут выноситься автоматически. То есть процедура может стать формальной: опека запрашивает, суд подтверждает». Среди положительных моментов законопроекта эксперт отметила указание необходимости присутствия на судебном процессе семьи ребенка, но предположила, что «за 24 часа семья может быть не уведомлена или же не будет достаточно трезва, чтобы добраться до суда».
Говоря о срочном отобрании детей при угрозе жизни, госпожа Альшанская отметила, что «невозможно на глазок сотрудникам опеки или полиции определить, умрет ли ребенок в течение нескольких часов»: «Я бы сильно подумала над адекватностью этой формулировки».
Она также отметила, что необходима процедура временного перемещения ребенка, например, к родственникам или друзьям семьи: «Сейчас нет процедуры срочной передачи доверенным лицам, а также нет механизмов дальнейшей работы с семьей». «Хотелось бы, чтобы эту историю продумали и обсудили, в результате чего у нас появилась бы профессиональная система защиты детей»,— сказала Елена Альшанская, добавив, что ей неизвестно, с какими общественными организациями консультировались авторы проекта.
Адвокат, экс-омбудсмен Павел Астахов в разговоре с “Ъ” также поддержал законопроект: «Все внесудебные процедуры ведут к злоупотреблению, субъективизм играет в этих вопросах всегда пагубную роль». «В законе должны быть прописаны все критерии и основания для срочных мер,— сказал он.— Я, прежде всего, выносил бы документ на обсуждение родительской общественности и проводил обсуждение во всех общественных палатах».