Продолжительность рабочего времени в мире, по оценкам Международной организации труда (МОТ), сократилась из-за пандемии коронавируса на 14%, что сопоставимо с потерей 400 млн рабочих мест. Такие данные, впрочем, могут отражать новые способы адаптации мирового рынка труда к кризису за счет сокращения рабочего времени сотрудников вместо их увольнения. Ранее, напомним, эксперты называли это традиционно российским способом адаптации занятости к новым условиям. В России он по-прежнему популярен: в мае число безработных и число работавших неполное время отличались только на треть.
Фото: Ирина Бужор, Коммерсантъ / купить фото
Фото: Ирина Бужор, Коммерсантъ / купить фото
Как следует из нового выпуска мониторинга рынка труда, организованного МОТ, во втором квартале 2020 года продолжительность рабочего времени в мире сократилась на 14%, что эквивалентно потере 400 млн рабочих мест. Максимальные сокращения фактически отработанных часов организация зафиксировала в странах Северной и Южной Америки (18,3%) — в других регионах они оказались на треть меньше. Так, в странах Европы и Центральной Азии их показатель достиг 13,9%, в странах Азиатско-Тихоокеанского региона — 13,5%, в арабских странах — 13,2%, в странах Африки — 12,1%.
Как отмечают авторы доклада МОТ, решение организации использовать вместо такого традиционного метода оценки состояния рынка труда как показатель безработицы, измерение рабочего времени «дает лучшую картину текущей ситуации».
Переход к новому индикатору может также отражать и изменения в реакции на кризис мирового рынка труда. Так, по данным Евростата за апрель, безработица в ЕС, хотя и выросла по сравнению с мартом на 0,2 процентного пункта, составила 6,6% — ниже апрельского показателя 2019 года на 0,2 п. п. При таком незначительном росте безработицы сокращение рабочего времени говорит о распространении перевода работников в режимы неполной занятости или отпуска. В США же, где МОТ фиксирует максимальные показатели сокращения рабочих часов, хотя безработица за апрель выросла до 14,7% (с 4,4% на начало месяца), уже в мае ее показатель пошел вниз, составив 13,3%. Это, как ранее уже писал “Ъ”, может объясняться страновой структурой безработицы — 80% ее сейчас составляют временные увольнения.
Данные рынка труда в РФ также свидетельствуют о росте популярности у компаний гибких способов сокращения затрат на сотрудников.
В России при росте безработицы в мае 2020 года до 4,5 млн человек число работников, переведенных в режим неполной занятости, по оценкам Минтруда, составляло около 3 млн человек. Из них 1,5 млн были направлены в простой, 1,3 млн переведены на неполный рабочий день и около 280 тыс.— в неоплачиваемый отпуск. При этом данные Минтруда основаны на отчетах компаний, которые совокупно обеспечивают работой около 20 млн работников, пояснял ранее глава ведомства Антон Котяков, в то время как Росстат анализирует всю совокупность экономически активного населения.
Впрочем, если для рынка труда РФ сокращение рабочего времени и зарплат вместо массовых увольнений — традиционная реакция на кризис, в других странах до эпидемии COVID-19 было скорее наоборот. Как полагает главный научный сотрудник ИМЭМО РАН, замдиректора Центра трудовых исследований Ростислав Капелюшников, активное использование «нестандартных» методов адаптации к кризису говорит о том, что агенты рынка труда с самого начала исходили из предположения о краткосрочности карантинных мер. «Недоиспользование рабочей силы в форме безработицы сопряжено с несравненно большими социальными издержками и рисками, чем ее недоиспользование в форме неполной занятости. В условиях нынешнего кризиса все страны задействовали оба этих канала, но соотношение между ними было разным»,— отмечает эксперт. При этом необходимо учитывать, что показатели безработицы и неполной занятости меняются, как правило, не в противофазе, а параллельно. «Число безработных и число работающих неполное время растут и сокращаются одновременно, и считать последних будущими безработными неверно. Об этом, в частности, свидетельствует опыт российского рынка труда в 1990-е годы»,— отметил он.