Ядерное сдерживание можно назвать, наверное, одной из самых трудных для понимания материй современной военно-политической сферы. Ее действие часто сводят к формуле «равновесие страха» — если оба участника процесса могут гарантированно убить друг друга, то ни один из них не рискнет начинать войну. Принято считать, что именно осознание гарантированного сокрушительного ответного удара стало ключевой гарантией, обеспечившей последние 75 лет мир на планете: при всех ужасах локальных конфликтов они и близко не подошли к тому, что могло бы случиться в случае новой войны великих держав, которая неизбежно стала бы ядерной.
Эксперт РСМД Илья Крамник
Фото: РСМД
Эксперт РСМД Илья Крамник
Фото: РСМД
Проблема в том, что эта картина не совсем полна. Почти два десятка лет с момента первого применения ядерного оружия летом 1945 года СССР и США существовали, предполагая новую мировую войну неизбежной. Вопрос состоял не столько в том, чтобы все же попытаться ее избежать, сколько в том, чтобы встретить ее в максимально выгодной для себя конфигурации. При этом обе стороны не стремились эту войну начинать. СССР — осознавая критическую разницу ядерных потенциалов и разрушительные последствия возможного удара, а США — понимая, что даже ядерная атака, скорее всего, не помешает Советской армии сокрушить войска США и американских союзников в Европе, сделав войну бессмысленной.
Ядерное сдерживание стало реальностью с достижением ядерного паритета СССР и США, который сложился ко второй половине 1960-х годов. Начиная с этого момента ядерное оружие стало в первую очередь политической категорией, главной задачей которой было недопущение прямого столкновения сверхдержав в принципе.
Осознание новой роли ядерного оружия сопровождалось созданием комплекса соглашений, ограничивавших гонку ядерных вооружений. Договор о трех средах, договор о космосе, договор о нераспространении ядерного оружия, соглашения об ограничении стратегических вооружений, договор о ракетах средней и меньшей дальности (ДРСМД), наконец, договоры о сокращении стратегических наступательных вооружений и всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний, а также прямо связанные с проблематикой ядерного сдерживания и стратегической стабильности, и, не исключено, не менее важные «периферийные» договоры: о противоракетной обороне (ПРО), об обычных вооруженных силах в Европе (ДОВСЕ), договор по открытому небу — весь этот комплекс соглашений создал в итоге совершенно иную среду, которую можно охарактеризовать как отчуждение войны от повседневной политической жизни великих держав.
Война была вытеснена либо вниз — в мешанину локальных конфликтов союзников и сателлитов с редким собственным участием, либо вверх — в теоретические построения относительно возможного «ядерного Армагеддона». Этих построений в сочетании с накопленными в ходе испытаний знаниями о возможностях ядерного оружия хватало, чтобы не приближаться к опасной черте, но после распада СССР «что-то пошло не так».
Здесь в традиции отечественной политической прессы должен следовать плач по поводу некорректного поведения США, которые в последние десятилетия вели себя в мировой политике как слон в посудной лавке. Но проблема глубже, и ее в целом можно охарактеризовать как психологическую.
В странах, обладающих ядерным оружием, к настоящему времени не осталось политиков, сочетавших бы восприятие ядерного сдерживания с непосредственным опытом большой войны, пережитой в статусе или активных участников, или как минимум осознанных свидетелей. Это приводит к принципиальным искажениям восприятия возможностей тех или иных средств ведения войны, а также их применимости. Ситуацию, когда Россия и США могут остаться без договоров, ограничивающих ядерную гонку вообще, иногда сравнивают с 1950-ми годами, но это сравнение сильно хромает. Проблема не в том, что обе стороны кинутся немедленно наращивать ядерные арсеналы: это вряд ли произойдет, а если и случится, то во всяком случае не в тех масштабах и не с теми последствиями — изменения в пределах сотен зарядов в ту или другую сторону не дадут уже имеющимся арсеналам нового качества.
Хуже другое. Неограниченная никакими договорами ядерная гонка 1950–1960 годов управлялась людьми, совершенно точно представляющими себе, что такое большая война, как она ведется, каковы ее цели и какой будет цена. И сегодня наиболее опасным симптомом можно считать именно распад «периферийных» соглашений — начиная от выхода США из договора по ПРО и заканчивая «убитыми по взаимному согласию» ДОВСЕ, ДРСМД и договором по открытому небу.
Новая политическая реальность демонстрирует отсутствие страха перед войной как таковой и, очевидно, непонимание вероятности и возможных последствий ее перерастания в ядерный конфликт.
В какой-то мере эта проблема осознается — во всяком случае, судя по активному обсуждению в прессе ядерных доктрин России и США, но практическая политика демонстрирует расширение пространства возможных столкновений, рост предпосылок к этим столкновениям и часто непонимание их возможных последствий.
Ядерное сдерживание Холодной войны называли равновесием страха: стороны слишком хорошо представляли возможные последствия. Происходящее сейчас можно назвать дисбалансом бесстрашия — стороны их себе не представляют, во всяком случае, судя по наблюдаемым процессам.
Возможно, вероятный распад договора о запрещении ядерных испытаний будет не таким уж злом? В сложившихся условиях есть ощущение, что практическая демонстрация применения ядерного боеприпаса по специально построенному макету условного города окажет куда большее влияние на умы, чем старая хроника испытаний, и освежит кажущуюся абстрактной теорию.
Фотогалерея
История создания и запрещения ядерного оружия
Фото: Wikipedia
Фото: AP
Фото: QuartzMMN
Фото: U.S. Army
Фото: ТАСС
Фото: Дмитрий Бальтерманц / Фотоархив журнала «Огонек»
Фото: Federal Government of the United States
Фото: U.S. Army
Фото: Wikipedia
Фото: U.S. Army
Фото: Wikipedia
Фото: Кадр из видео
Фото: AP / Lionel Cironneau
Фото: AP
Фото: AP
Фото: Минатом
Фото: Фотоархив журнала «Огонёк» / Коммерсантъ / Фотоархив журнала «Огонек»
Фото: AP / Jerry Mosey
Фото: AP
Фото: AP / Osamu Honda